Шрифт:
Есть ситуации, на которые я могу повлиять, и те, на которые я уже повлиять не могу. Не дай бог мне эти ситуации перепутать.
Все совпадения с реальностью случайны, события и персонажи вымышлены
Пролог
А ведь раскрутили Фудзи иностранцы. Приехали, увидели ровную красивую пирамиду и влюбились в гору. И японцев заставили присмотреться к горе более тщательно. До Фудзи почитали гору Цукуба. Цукуба-сан. Японцы любят асимметрию: им не очень понятны ровные линии, что-то в них есть для японцев противоестественное. Куцуба-сан с ее двумя вершинами понятнее и привычнее.
И все же иностранцы выбрали Фудзи. И потянулась череда туристов и почитателей. Японцы быстро смекнули свою выгоду, озаботились сувенирной продукцией, проложили туристические маршруты, и маховик машины завертелся. И вот теперь каждый, кто приезжает в Японию, обязан посетить Фудзи. Но… Гора показывается далеко не всем. И не в богах тут дело. Опять же, природа и погода влияют. Светлана порой наблюдала, как плачут туристы: горько и навзрыд. Да уж. Люди, возможно, всю жизнь деньги копили, мечтали. И вот на тебе! Она им вынуждена указывать рукой на белое облако: «Вот здесь находится Фудзи».
Светлана, поеживаясь, вбежала в автобус. Как же она замерзла! Ветер сбивал с ног. Для Фудзи это было обычное дело. Холодно и темно. На месте туристов она не вылезала бы из автобуса. Совершенно дурацкие мысли! Она зарабатывает деньги именно потому, что туристы из автобуса выходят и на ту самую гору смотрят. Все же выходят или вылезают? Откуда у нее вдруг это словечко? Ах да, у Константина Симонова прочитала. Как раз про японскую поездку. Вылезли из поезда, залезли в самолет. Может, в то время такие поезда и самолеты были, что туда именно залазить и вылазить нужно? С трудом. Она представила высокого Симонова, военную форму, тяжелый кожаный плащ, сумку из такого же материала на длинном ремне через плечо. Да. Точно залазить!
Как хорошо, что она сегодня захватила теплый жилет. Светлана давно уже определила свой стиль как спортивный. Это японки пусть наряжаются. Ей не до того. Легкие кроссовки, полотняная сумка. Ничто не имеет веса, отсюда и легкая походка: и не так тяжелы километры, которые она накручивает с туристами за день.
Она заходила в автобус последней. Специально еще постояла минут пять, вглядываясь в кромешную темноту. Так положено. Хоть она и предупреждает о том, что никто и никого не ждет, но пока такого не было. Но она всегда боялась. Боялась и ждала, что когда-нибудь это случится. С этой группой сразу возникло внутреннее напряжение. Она пыталась понять, от кого оно исходит. Что с этими людьми не так? Вроде бы обычные туристы. В основном все парами. Но пары все какие-то хмурые: в себе и закрытые. Никто из пар не познакомился друг с другом, никаких компаний не сложилось. А ведь их поездка подходила к концу. Она видела эту группу в самом начале. Потом они уехали колесить по стране, а сейчас закачивали свой тур опять с ней, на Фудзи.
А эти просьбы притормозить и побыть у леса Дзюкай? На нее тогда повеяло реальным холодом. Она поняла: в группе есть человек, который готов остаться. Но она сказала себе: «Это не твое дело. У тебя есть инструкция. По инструкции ты можешь этого не делать». Она всегда мысленно прощупывала группу и делала остановку у Дзюкай только тогда, если была абсолютно уверена, что ничего не случится. Подъезжая к лесу, осознала: нет, нельзя. Просто по ощущениям. Кто-то из группы всерьез интересовался лесом самоубийц. Но они проскочили. Она даже обрадовалась, когда увидела, что кто-то не стал выходить на Фудзи из автобуса. И все же они странные. В такую даль ехать и в итоге не выйти из автобуса.
Светлана, не закрывая за собой дверь, по привычке улыбнулась, слегка поклонилась водителю и начала пересчитывать
Вадим приобнял Лизу.
– Замерзла? Ты довольна?
– Да. И в основном тем, что ты все-таки вернулся!
– Ну ты даешь! Куда бы я делся?
– У тебя был какой-то заговорщицкий и одновременно отстраненный взгляд, когда ты понесся вверх по лестнице.
– Да ладно. Но, знаешь, я очень благодарен тебе за эту поездку. Даже не ожидал, что пойму для себя что-то настолько важное.
– А я все-таки ожидала другого. Смотри, опять считает. Как в детском саду.
Вадим замотал шарф вокруг горла, пытаясь согреться, и подумал: «Скорее бы вернуться в отель!» Поскорее все равно не получится. В лучшем случае часа через полтора, а то и два.
Как интересно она все же считала людей! К каждому поворачивала ребром ладошку. Ах, ну да! Не пальцем же тыкать. Приличная, стало быть, женщина. Интересно, сколько ей лет? Что она про себя рассказывала? Что она здесь уже девятнадцать лет? Получается, лет сорок. И его Лизе сорок. Лиза выглядела по-другому. А эта Светлана, наверное, моложе. Но Лиза ухоженная, красивая.
Автобус начал медленно двигаться с места.
Это произошло совершенно неожиданно. Резко остановился автобус, потом громкая японская речь Светланы, обращенная к водителю. А дальше по-русски.
– Где Рита?! Маргарита?! Да проснитесь же вы! Где она? Кто ее видел на Фудзи? С кем она ходила?
Пассажиры автобуса мгновенно проснулись, стали подниматься с мест, оглядываться по сторонам. В автобусе включился верхний свет. Маргариты не было.
Москва
Двадцать лет – это очень большая разница? Больше тут плюсов или минусов? Вопрос, с которым Вадим жил постоянно. Все последние семнадцать лет. То казалось, что все идеально. И именно от Лизы он напитывается энергией молодости, именно от нее брал всю свою жизненную силу. А иногда было совершенно наоборот. И казалось, что постарел он в последнее время от ее неуемной активности. Ему бы полежать, поспать часок-другой, а тут: несись туда, несись сюда. Примирял их со всеми недоразумениями Артем. Их Темыч. Глядя на сына-подростка, Вадим забывал и про возраст, и про разницу, и про то, что люди скажут. Он обожал сына, и тот платил ему тем же. Сам Вадим не помнил свои отношения с отцом. Его не стало, когда мальчику было четыре года. Что он там мог помнить? Наверное, и его собственный ребенок таким поздним получился из-за того, что Вадим себя в этой роли никак не представлял и не видел. И заявление Лизы, что «рожать она будет, а если он против, то и ладно», скорее испугало, а не обрадовало. Но она тогда добавила, что рожает потому, что любит.
Помнится, тогда он опешил. Обычное дело – роман со студенткой. Сначала ему казалось: ничего не обещающий. Проходной. Вадим уже привык к своей холостяцкой жизни, и она его полностью устраивала размеренностью. Он был педантом во всем и не хотел ничего менять. Но в какой-то момент он понял, что Лиза – другая. И отношение у него к ней иное. Только вот решение всегда должен принимать он сам. А тут его вроде как поставили перед фактом. Он тогда довольно быстро вышел из ступора и промямлил, что польщен и ему приятно, что она его любит и готова сама взять на себя всю ответственность. Но ему нужно было время. И он просил разрешения с этой мыслью свыкнуться. Он даже взял неделю за свой счет в институте. Благо время было не горячим, ректор, вздохнув, отпустил.