Туман. Полное издание
Шрифт:
Внутри всё сжимается. Вглядываюсь в Туман, но там ничего нет, а даже если есть, мне не видно. Келлер возвращается через пару минут, и я рада видеть его как никогда прежде.
По небу раскатывается гром, и я вздрагиваю. Дождя нам ещё не хватало. Продолжаем идти в тишине. Слева раздаётся звук битого стекла, а следом полукрик-полурык.
Душа уходит из тела, а Келлер хватает меня за руку, и мы бежим вперед. Сворачиваем на соседнюю улицу и продолжаем бежать, я вижу по бокам от нас заражённых. Стоит нам преодолеть их, как
Отбрасываю мысли о смерти и безысходности нашего положения. Зараженные заметили нас, и это не светит ничем хорошим. Есть единственное успокоение – Келлер. Он знает, что нужно делать. Он всегда это знает.
И тут небо разрывается миллиардами капель дождя.
В одно мгновение начинается ливень и словно по волшебству смывает туман. Не верю своим глазам и промаргиваюсь, провожу рукой по лицу. Но это так… тумана больше нет, словно его вообще никогда и не было.
Но теперь я вижу десятки зараженных. Их кровянистые тела начинают шипеть и дымиться. Мы с Келлером больше не бежим, сейчас мы просто наблюдатели. Никогда такого не видела. Зараженные начинают кричать и дергаться, а потом замирают в неестественных позах и наступает тишина, разбавленная шумом дождя.
– Что это было? – спрашиваю я у Келлера.
– Не знаю, – отвечает он и приходит в себя намного быстрее меня. – Идем.
Приближаемся к самой большой группе зараженных. Если приглядеться, то эти ужасающие статуи дышат и одному только богу известно, когда они вновь оживут. Дождь омывает обезображенные тела, и на месте волдырей и более открытых участков… мяса образуется чёрная корка.
Бежим по мокрым улицам, в некоторых неровностях дороги уже собрались лужи. Я промокла, но безумно рада снова видеть. Город в ужасном состоянии, кругом валяются тела и стоят замершие статуи чернеющих заражённых, но я стараюсь не смотреть на них. Бежим долго, легкие колет от боли, а ноги немеют. Три месяца назад я бы точно не преодолела такое расстояние, упала бы ещё на середине дороги.
Перед нами появляется торговый центр, Келлер немного прибавляет скорость и вбегает в выбитые кем-то ранее стеклянные двери. Я за ним следом. Озираюсь по сторонам и, никого не заметив, сажусь прямо на пол огромного холла. Стеклянные витрины практически все разбиты, в магазинах ничего нет. Выжившие – те, которым не удалось попасть на базу, всё разграбили. И это ведь не вещи первой необходимости. Магазины с одеждой, техникой и украшениями разграблены подчистую, остались только обломки и следы крови.
– Идём.
– Погоди минуту, – прошу я.
– Нет времени, – говорит Келлер и связывается с остальными по гарнитуре.
Прошло только тридцать минут? Кажется, что мы бежали половину дня.
Слышу, как все отчитываются, все целы и в шоке от дождя, который убрал туман. Команда Хосе нашла два генератора, и в данный момент тащат один из них к машинам. Все стараются успеть до окончания
– Отлично, – говорит Келлер и отключается.
За спиной слышу щелчок и мои глаза округляются.
– Руки вверх.
Поднимаю руки, Келлер делает то же самое, но он медленно оборачивается. Следую его примеру и как только мне удается увидеть опасность, внутренности сжимаются. В конце холла стоят пять человек. Все мужчины. Их лица замотаны тряпками я могу видеть только глаза, и в них дружеского участия не наблюдается. У того, что стоит по центру, в руках ружьё, у всех остальных пистолеты.
– Опустите оружие на пол и толкните в сторону, – приказывает человек с ружьём.
– Келлер? – шепчу я.
– Делай, что велит, – отвечает он и, полностью разоружившись, отходит на два шага назад. Келлер снял с себя всё: ножи, пистолеты, запасные обоймы.
Делаю то же самое, поднимаюсь на ноги и стараюсь держаться поближе к Келлеру. Отсутствие пистолета в руках делает меня нагой и беззащитной. Выжившие – это тоже опасность.
– Военные? – с сомнением в голосе спрашивает тот, что справа от человека с ружьем.
– Так точно, – отвечает Келлер.
– Слишком молодые.
– Шишкам плевать, кто будет им таскать туалетную бумагу, – говорит мужчина по центру. – Снимайте свои намордники. И рюкзак.
Делаем, как велено. Келлер с куда большем сожалением снимает рюкзак и откидывает его ближе к оружию.
– Что у вас ещё есть? – спрашивает мужчина.
– Ничего, – отвечает Келлер.
Теперь у нас действительно ничего нет. Начиная от спичек и заканчивая водой, всё было у нас в рюкзаках.
– Тогда отойдите в сторону, повернитесь лицом к стене и не шевелитесь, пока мы не уйдем.
Не успеваю заметить, как Келлер оказывается возле меня, довольно грубо хватает за руку и тянет к стене. Идём по битому стеклу и замираем только в полуметре у стены.
Слышу шаги за спиной, мужчины подбирают наше добро, и тут я слышу голос одного из них.
– Может, девчонку тоже заберем?
Сердце уходит в пятки. Что он сказал? Меня забрать?
– Нет, – отвечает тот, что с ружьем.
– Но у нас на сорок восемь мужчин всего три женщины и одна вот-вот отдаст душу господу. Сони, ей уже восемьдесят.
Голоса удаляются, но мне удается услышать последние слова главного.
– Мы ещё не настолько обезумели, чтобы насильно брать молодых девчонок.
– Остальные не обрадуются, узнав, что ты этого не сделал.
– Твою мать, хрыч! Тащи тогда её сам!
Вот чёрт…
– Келлер, – шепчу я.
За спиной раздаются одинокие шаги, они уверенные и быстрые.
– Когда я скажу, беги, – говорит Келлер, и я еле заметно киваю.
Тот самый хрыч подходит к нам, и я слышу его голос за моей спиной, он так близко, что я ещё немного подступаю к стене.