Туманная Гора
Шрифт:
– А, по-моему, ты именно это и делаешь.
После возникшей паузы Жора продолжил, но уже не с упреком, а с искренней горечью:
– Мне тоже его не хватает. Он мой брат. Но разве можно сердцу приказать? Я бы мог сделать тебя счастливой, Вероника, если бы ты захотела.
– Знаю, – ответила она и наконец расплакалась.
Слезы весь день стояли комом в горле, и теперь все-таки вышли наружу. Ника заметила полные отчаяния глаза Жоры, и на смену тоске пришла злость:
– Что смотришь? Хватит меня жалеть! Дверь открывай! Я выйду.
Ночью сон не шел, и Ника решила
Сели на кухне: одна с бокалом терпкого вина, другая с небольшим ведерцем ванильного мороженного. Курить хотелось обеим, но пока держались.
Эльза нетерпеливо спросила:
– И что ты решила?
Ника ответила:
– Не знаю. Он действительно хороший человек, и я практически уверена, все сделает, что бы я была счастлива.
– Вот и замечательно! Слушай, ну правда, жизнь ведь не закончилась.
– Понимаешь, Жорик весь такой правильный. В самом начале он таким не казался. Но потом как-то отбило желание, когда я узнала его поближе. Ты же в курсе, мне такие никогда не нравились, в плане, как мужчины.
– О, поверь, он далеко не святой!
Эльза многозначительно закивала головой. А вот это показалось интересным. Неужели…
– Да, ладно?! – восхитилась Ника.
Эльза сделала большой глоток из бокала и расплылась в хитрой улыбке:
– Да, именно.
– Ты с ним переспала? Вот это поворот! Почему я не знаю?
– А тебе что, последнее время было дело еще до чего-то? Или кого-то? Хотела тебе рассказать, так ты же повода не давала. Вот, теперь рассказываю.
– И что-о-о? – растянула Ника, увлекаясь неожиданной темой.
– Думала, потом неделю ходить не смогу, – Эльза наигранно скривила свой слегка курносый носик и продолжила, – Таким членом и убить можно! В умелых руках, скажу тебе, смертельное оружие!
Об особенностях знакомства Ники и Жоры лучшая подруга конечно же знала, от того так и пошутила про «умелые руки». Еще и жест, до пошлости непристойный, сделала.
И тогда Ника рассмеялась самым настоящим образом. Не через слезы, и не с грустью, а весело и очень заразительно. Как раньше.
– Ну ты даешь, Эльза! Ты занималась с нашим «Капитаном Америкой» потрахушками! Быть такого не может!
– О-о, ты уже смеешься? Супер!
– Рассказывай давай!
– Так, а что? Было и было. Одна ночь. А потом он ушел. Без продолжения. Понимаешь, с Жориком одна проблема: ему никто кроме тебя не нужен. Он любит только тебя, и все. Конец истории.
Обе немого помрачнели и задумались. Вероника тяжело вздохнула:
– А что, выйду за него замуж, рожу и уже никому ребенка не отдам. Пусть заказчики идут лесом. Жора – полицейский, а у копов, вроде, зарплаты нормальные. Будем жить. А потом, может, опять в кого-нибудь влюблюсь. Но уже под старость.
– Ну, зачем так, «под старость?» Можно и пораньше. И не обязательно в кого-то. В Жору и влюбись! По-моему, отличный вариант.
Девушки опять замолчали, погружаясь каждая в своё.
Ника достала из кармана спортивок пачку начатых сигарет. Эльза попробовала воспрепятствовать, но передумала: если сейчас Ника закурит, значит твердо решила послать заказчиков подальше.
Вероника неспеша чиркнула
Глава вторая
Запись пятая
Жора включает камеру лэптопa на письменном столе:
– 22е сентября, пятница, вечер. Наш психолог говорит, необходимо записывать мысли в дневнике, а еще лучше на видео. Но я все-таки с ним не соглашусь – не очень-то помогает, и это, по-видимому, последняя запись. Прошло пол года. Все стало только хуже. Эд пропал, и, если честно, я понятия не имею, где он. Поиски ничего не дали. Вообще-то, в его духе, чуть что, сразу убегать. И если раньше мне его очень не хватало, то сейчас я просто крайне зол. Черт, говорю же, все эти блоги – только трата времени… Вероника… Я так больше не могу. Наверное, проще застрелиться, чем не думать о тебе. Когда вчера мы прощались у твоего дома, ты так посмотрела, по-особенному, что я вдруг четко осознал: ты никогда не полюбишь меня. И самое большое, на что могу надеяться, это на твою жалость. При таких раскладах пуля в висок и вправду лучшее решение, – по щекам Жоры начинают течь слезы, – Только вот нет, я не сбегу. Не я! И никаких самоубийств не будет. В конце концов, знаешь, у меня тоже есть гордость. Я офицер полиции, а не пацан какой-то. Да уж. Все, Ника. Надо жить дальше. В мире есть и другие женщины…
В этот момент звонит телефон. Жора смотрит на мобильник и, не веря собственным глазам, утирает слезы, тут же отвечает на вызов. Камера остается включенной. Что говорят на другом конце – не известно, но голос Жоры звучит твердо:
– Привет! Только что о тебе думал… Что, прости?
Проходит минута, Ника, а это именно она, что-то говорит и говорит в трубку, и суровое лицо Жоры постепенно меняется: становится крайне взволнованным, потом удивленным, затем каким-то по-детски счастливым. Он слушает, плотно сжав себе рот рукой, чтобы ничего не сказать или ничем не выдать волнения. А затем, так ничего и не ответив, кладет трубку и, спохватившись, выключает лэптоп.
Конец записи.
В это время где-то на другом конце города в однокомнатной квартирке Ника умостилась на уютной кровати, полусидя разглядывая скрин айфона. Когда телефон погас, она с загадочным видом отложила его в сторону, с трудом поднялась, придерживая живот, и подошла к большому зеркалу. Стала рассматривать себя со всех сторон. Впервые за долгое время ее беременность не казалась чем-то пугающе-чуждым, обрекающим на безнадежность. Ника разгладила ночнушку на бедрах, оценила в ладонях тяжесть значительно прибавивших в весе грудей и усмехнулась, вспомнив, как когда-то смотрела в это же самое зеркало и чуть не срывалась в истерику от того, что из-за слишком маленькой груди ее никогда не полюбят мальчики. А еще вспомнила, как уже совсем в детском возрасте думала, что из зеркал приходят люди из параллельных вселенных. От этого на душе потеплело и захотелось пепси.