Туманная страна Паляваам
Шрифт:
На третий день пошел снег. Крупные хлопья неслись косо по ветру и прямо на глазах закрывали тундру. Пока Федор кое-как готовил завтрак, а Сергей одевался в палатке, перебирая с дрожью мокрую одежду, снег плотно укутал все вокруг. Торчали только высокие кочки с кустами рыжей травы в белых шапках.
— Палатку больше переносить не будем, — сказал Федор. — До верховьев рукой подать.
Сергей пожал плечами, начал навертывать портянки.
Сопки не было видно, но даже в завесах снега чувствовалась рядом какая-то
Нет, не будет тут ничего. И ничего не даст смена места поиска. Что же делать? Методику, что ли, менять? Ха! Она поколениями поисковиков отработана, взято все нужное… Что тут переменишь?
Федор быстро шагал по берегу и не расслышал чавкнувшего за спиной плеска. Повернулся он только на крик Сергея. Тот провалился одной ногой в старый копуш, затянутый ледком и прикрытый снегом. Ногу он выдернул сразу, но вода в сапог успела попасть.
— Вот, — Сергей повалился на снег и дрожащими руками пытался стянуть сапог. — Вот…
Федор бросился к нему:
— Цела нога?
— Цела, нога-то цела. — Губы Сергея прыгали.
— Дай! — Федор ухватился за пятку и носок, сдернул сапог и вылил воду. — Отжимай портянку.
— Как я теперь в мокрой буду… Кому это надо, а? Сколько мы болтаться будем, а?
— Болтается знаешь что? В проруби? — тихо спросил Федор. — А мы работаем. И не кричи, высушим твою портянку.
— Высушим?! Портянку мою высушим? А я весь мокрый, весь, весь! Всего сушить надо!.. Говорили же идиоту, говорили… Мать сколько говорила… Упрашивала… Нет, все сам, сам!.. А если бы эта яма была поглубже? Что тогда?
— Копуш это — не яма, — зачем-то сказал Федор. — А ты вот что — натягивай сапог, иди к палатке. Костер еще не потух. Высушишь свою портянку и можешь топать на базу. Чтобы через час убрался, а то!.. — Федор вдруг поймал жалобный взгляд Сергея, запнулся, кинул ему сапог и, опустив руки, спокойно окончил: — А то не успеешь за день добраться. И лучше иди на канавы ночевать, ближе, а на базу утром. Начальнику, если вернулся из маршрутов, скажешь, я пятнадцатого буду, через три дня. Все понял?
— Да, — шепотом ответил Сергей. — Я быстро, Федор Васильевич. Я все скажу, ребята вам еды завтра притащат, а то ведь две банки говядины осталось да галет пачка. Я там все соберу, упакую!
— Иди, — сказал Федор устало, — Ничего мне не надо, не гоняй ребят, у них работы по горло.
Сергей торопливо намотал портянку, сунул ногу в сапог и, прихрамывая, побрел к палатке.
— Слышь! — крикнул Федор. — Ты там язык придержи, скажи, что вернулся так, работы, мол, никакой не осталось…
Может, действительно тяжела нагрузка? Отойдет парень, сам потом посмеется… Все у него только в самом начале… Да и не уйдет, скорей всего… Пусть отлежится в палатке…
Со второй половины дня косые полосы снега поредели, а к вечеру совсем опали, ветер утих.
Федор
— Сергей? — окликнул он. Да, ушел… Жалко парня…
Когда Федор, забрался в палатку на ночлег, ветер твердо и сильно подул с юга. Зашлепал дождь.
Одному в «маршрутке» просторно, ворочайся сколько хочешь… Еще две линии пробито, и надежды на то, что россыпь проскользнула где-то тонкой струйкой, не осталось. Не может она так вилять и обходить все многочисленные ловушки. Но здесь она. Словами не выразишь, а пальцы прямо чувствуют золотины. Особенно сегодня… Почему сегодня? Что случилось сегодня?
Федор заворочался.
Что было сегодня необычного? Ну-ка еще раз… Сначала линия в той части, где пойма сузилась метров до пятнадцати, — копуши через два метра… Пусто. Ни одна из проб не отличалась от взятых раньше… Потом на двести метров выше, там широкие галечные косы… Те же самые липариты. Нет. Ничего там не было.
Федор протянул руку, нащупал пачку папирос, закурил. Папиросы отсырели во влажном воздухе, и он спрятал пачку к себе в мешок.
Фу, черт, Анатолия бы сюда, все-таки опытнее. Вдвоем, может, и уцепились… Еще этот ушел. «Всего сушить надо!» Выколачивать всего, вот что надо… Ну, ушел и ушел, мало разве отсюда бежит любителей книжной экзотики… «Мать упрашивала!» Вот и надо родителей слушать, сколько вам в школе об этом твердят! Практиковался бы сейчас в теплом классе, рассказывал бы детишкам о бурях и ураганах, прислонив зад к батарее центрального отопления… Хорошо, хоть нога цела, а то отвечай потом. «Если бы яма была поглубже»… Если бы да кабы. А она стандартная. По инструкции — полметра… стандартная… Копуш… Нет… А что — нет? Что — нет?! Так… Так!
Федор откинул клапан мешка, сел, дрожа, зачиркал спичкой и все никак не мог прикурить. Наконец папироса зажглась. Федор вдохнул дым полной грудью, и тотчас где-то там, внутри, явственно прозвучало: «Вот!»
Он ясно видел картинку — мысль: красные языки лавы, окутанные паром, ползут по земле, вспыхивают кусты, деревья, грохочут падающие стволы, ревет пламя, и все новые и новые метры земли скрываются под огненным потоком… Все. Как удивительно мало места нужно в голове уже решенной задаче…
Теплый южный ветер низко над землей тащил облака, похожие на комки разбухшей грязной ваты. Они обильно поливали землю водой, снег растаял. Над рыжей тундрой ползали клубы пара.
И ходить никуда не стоит, вот прямо здесь, у палатки… Здесь сейчас все и выясним.
К середине дня с глубины одного метра первая проба дала тот же шлих — кремний, яшма, роговики. Сгибаясь в тесном шурфе, Федор продолжал копать, и породу из каждых пройденных двадцати сантиметров складывал отдельной кучкой.