Туманные острова

Песков Василий Михайлович

В путешествии счастье очень необходимо.

Уже летели к Антарктиде. Через несколько суток дальний и долгий поход. Полярники везут друзьям письма и подарки далекой Большой земли.

Камень из Антарктиды

Летим над Антарктидой. Минутами кажется: на всей земле нет ничего, кроме этого снега. Последняя темная точка,

которую мы видели, покидая Мак-Мердо, была гора с черным крестом в память Скотта. Достаю из сумки дорогой антарктический сувенир — галету из домика Скотта.

Она полвека лежала в снегу, с того самого года, когда люди пешком достигли Южного полюса. Дощатый домик на берегу моря Росса занесен снегом. Отсюда Скотт ушел к полюсу и не вернулся. Ржавой лопатой я откопал в снегу цинковый ящик. Отогнул край. Четыре галеты. В дырочках, с двумя английскими буквами.

В самолете галеты отмякли, пахнут хорошим пшеничным хлебом. Три бережно завертываю в целлофановый лист. Одну ломаю на четыре кусочка. Едим, как причастие. Именно этих галет не хватило Скотту, чтобы дойти…

Изменилась ли Антарктида с тех пор? Отступает ли человек после каждой такой трагедии? Нет. Мы сидим сейчас рядом с геологом Вячеславом Духаниным. Он всю дорогу молчал, перебирал карты и записи. Сейчас, кажется, все закончил. После разговора о Скотте достал фотографию сына.

— Хорош парень? В четвертом классе…

В прошлом году привез ему камень из Антарктиды. Поволок в школу. Приходит и слезы и нос вытирает: «Пятый «Г», мальчишки… На куски покололи. Тебе, говорят, отец еще привезет». Ладно, говорю, Андрей, не реви, привезу камень. Вот лечу. Такое дело — камни искать…

Я поглядел на часы. В Ленинграде, наверное, идет третий урок. Пятый «Г»…

Сорванцы, должно быть, «кололи камень школьным звонком». Сидят, конечно, на самой последней парте.

В карманах всякая всячина и черный, с мелкими блестками камень. Глядят на карту. Белая Антарктида… Почему черный? Нагнулись, ковыряют ногтем. Камень из Антарктиды…

А в это самое время в самолете, который уже четыре часа летит над белою Антарктидой, отец Андрея Духанина рассказывает историю черного камня.

Мирный под снегом. Три-четыре домика на вершине скалы остались незанесенными. Все остальное под снегом: лаборатория, баня, дома.

Кто-то из веселых людей на самом высоком месте поселка укрепил этот столб.

* * *

17 марта 1963 года в 7 часов 32 минуты радист Мирного прижал руки к наушникам.

«SOS! SOS! — пищала морзянка. — Ураган. Оба самолета разбиты. Лагерь полностью уничтожен. Ждем помощи. Следите нас в нолевые минуты. Будем пыта…» — наушники замолчали. Радист лихорадочно крутил ручку. Молчание. Полетели сигналы: «Ричардсон, отвечайте, отвечайте… Ричардсон…» Молчание.

Через пять минут Мирный был на ногах.

К Земле Эндерби

вылетел самолет. Две тысячи километров…

* * *

Земля Эндерби. Если бы поглядел на нее космонавт с высоты, он увидел бы белую землю и странные точки по белому. Геолог у этих «точек» внизу показался бы муравьем. Лед на Земле Эндерби проткнули скалистые пики. Их зовут нунатаки. Лед не много расскажет ученому об истории Антарктиды. А камни расскажут. Камни расскажут, чем богата теперь Антарктида. Уже несколько лет по Земле Эндерби ходят геологи.

Основная база у них на станции «Молодежная». Но живут постоянно на озере Ричардсона. Они не нахвалятся озером. Кругом бури, а тут тишина. Антарктический ветер не пускает сюда горная цепь. Чистый лед. Солнце. На льду семь палаток: жилье, радиостанции, кухня. Шестнаддать человек живут на озере — восемь летчиков, радист, трое ученых и четыре геолога.

В доме у радистов висит любовно разрисованный лист. Все тут представлено: материк Антарктида, пароход, самолеты и вездеход, пингвины, антенны и, конечно же, весь наличный состав радистов — одиннадцать человек.

Каждый день поднимаются два маленьких оранжевых самолета и увозят людей к нунатакам. На земле остается только радист. Он должен знать, где в эту минуту находится самолет. Самолет летит двести — триста километров. Аэросъемка. Наблюдение местности. Потом геолог кладет руку на плечо летчику. Осторожно выбирается место. Самолет садится возле горы. К ней не просто добраться. Геологи берут ледорубы, веревки. Возвращаются усталые, с рюкзаками камней. Делают пометки на картах. Самолет поднимается, ищет еще один нунатак. В день шесть — восемь посадок. Вечерами оба самолета возвращаются к озеру. Бывают задержки из-за погоды. Даже ночевать оставались возле горушек — лежали в самолете в спальных мешках.

А чуть погода — скорее домой, к Ричардсону.

Был случай — сломали о камни лыжу. Пришлось на одну садиться. Вечером все собираются вместе. Для геолога вечер — самое лучшее время. Руки согревает железная кружка с чаем. Сюда, в Антарктиду, кто-то привез гитару. Тихий разговор. В руках черный шершавый камень. Если его долго держать в ладони, камень становится теплым.

Сколько уже рассказали эти шершавые камни! Отпечаток стеблей на угольной глыбе… Значит, не всегда были только снега. Значит, шумели леса, пели птицы. Горный хрусталь. Граниты. Слюда. Думают, нефть должна быть. Алмазы…

* * *

Ночью 13 марта перед тем как залезть в спальный мешок, летчик Александр Бутынков показал на пингвинов:

— Почему они убегают?

Уснуть не успели. Задрожали палатки. И все кругом наполнилось странным шумом. В минуту скрылись Луна и звезды. Ветер рвался на озеро сквозь щербину в горах. Минута — и уже нельзя стоять на ногах. Самолеты стали двигаться, как игрушки. Стена ветра навалилась на озеро.

Вот крайнюю палатку рвануло и, как платок, унесло. Полетели фанера, ящики, покатились баллоны с газом, как монеты, катились по льду банки консервов. Грохот и свист снежного ветра. Вторую палатку смяло — согнулись опоры из алюминия. Скорее, скорее спасать самолеты!