Туманный страж

Анса Мари

Везли меня в крытой конной повозке с зашторенными окошками. Правда, не уверен, что я бы смог запомнить путь, будь они открыты – столица была для меня совершенно незнакомым городом.

Ехали мы буквально минут десять-пятнадцать.

– Где мы? – здание, куда меня привезли, было одноэтажным, с покрытой железными листами крышей, зарешеченными окнами и высоким забором, который венчали острые пики.

Ответил опять усатый – видимо, он главный:

– Здание управления городской стражи.

Лучше, чем могло быть. Я пожал плечами

и первым вошел в двери.

Внутри нас встретил еще один секретарь, и я не смог сдержать улыбку – этот тоже был похож на грызуна, только на толстую добродушную мышь.

– Вас ожидает глава управления, - толстый палец ткнул в одну из дверей.

Наша временно неразлучная троица без задержек прошла в кабинет главы.

– Подозреваемый доставлен, - бодро отрапортовал усатый.

Вот как? Ничего, как говорил Карлссон: «спокойствие, только спокойствие!».

– Я свидетель.

Глава управления поднял на меня глаза. Водянисто-голубые, почти белесые, без малейшего проблеска эмоций. Я не оракул, будущее предсказывать не умею, но что-то подсказывает: у меня будут с ним проблемы.

– Садись. Вы – за дверь, - белоглазый отпустил стражников и уставился на меня немигающим взглядом.

– Вы знаете, зачем меня отправили в Совет со срочным, - выделил это слово, - докладом? Я из Туманной Стражи.

– Мне привезли ваши бумажки. От Совета никаких распоряжений не поступало, значит, я буду действовать по уставу городской стражи.

– Вы знаете, ЧТО творится за городской стеной?
– мое напускное спокойствие разлетелось вдребезги, - мы каждый день теряем Стражей и солдат, поселения брошены, люди остались без крыши над головой! И туман будет здесь, в столице, уже через несколько часов. ЭТО вы знаете?

Белоглазый выслушал меня без всякого видимого интереса.

– Мне нужен подробный рассказ о произошедшем в здании Совета. Ты – главный подозреваемый, так что постарайся убедить меня в своей невиновности.

– Я буду молчать, пока мне не дадут поговорить с кем-то из членов Совета.

Глава управления нажал на механический звонок и скомандовал усачу, который появился так быстро, будто только этого и ждал:

– Уведите в камеру, пусть подумает в одиночестве.

Один, раз, еще в студенчестве, мне довелось побывать в «обезьяннике», и это оставило настолько неизгладимый след в моей памяти, что я всеми силами старался никогда больше туда не попадать. Но эта камера… Здесь, на Ррахе, что-то вообще знают о правах человека?

Во-первых, в камере не было ничего, даже отдаленно похожего на кровать или скамейку. Видимо, сидеть и спать предлагалось на кипе грязной соломы в углу. Но, кажется, даже там уже было занято – несколько крыс бросились в рассыпную, когда я сделал пару шагов по направлению к «постели».

На гнилую солому садиться категорически не хотелось, но и пол был ужасно грязным. Глубоко вздохнув, я прислонился к стене. Она была густо покрыта черной плесенью и пятнами непонятной слизи,

но этот вариант все равно было лучше других.

Прикрыл глаза. Надо обдумать ситуацию.

На обещанную помощь Миры я мало рассчитывал – не верил, что кто-то захочет помогать опальной беглянке.

Взглянул на часы. Если туман не снизил своей скорости, то примерно через пару часов он уже накроет столицу. Остается надеяться, что Лерс и остальные Стражи что-то предпримут. Потому что если людей начнут эвакуировать только тогда, когда туман будет уже видно, в городе начнется паника и давка, многие погибнут.

А я, как назло, застрял здесь, в этой вонючей камере!

Во мне медленно закипало бешенство. Я знал это чувство, и обычно старался успокоиться, не доводить себя до полного безумия. Друзья и коллеги на Земле считали меня крайне спокойным и уравновешенным человеком, и никто не знал, какие бури иногда зарождаются внутри меня.

Сейчас я чувствовал – не стоит останавливать себя, когда судьба целого города висит на волоске.

Оттолкнулся от стены, подошел к решетке. Покачал, подергал. Надежная. Толстые металлические прутья, огромный замок – такие голыми руками не сломаешь.

Эмоции внутри меня переливались разными цветами: белое, кипящее пламя бешенства; желтое, сжигающее разум безумие; красный огонь ярости; горячая черная злость.

Схватившись за прутья решетки, я дернул изо всех сил, представляя, как мое внутреннее пламя плавит металл, превращая его в горячие жидкие потоки.

Спустя секунду решетки больше не было. Перешагнув через расплавленный металл, я вышел из камеры.

Охранника на посту не было. Что ж, это хорошо. Не знаю, что бы я сейчас мог с ним сделать. По моим венам струился живой огонь, сжигая меня изнутри. Я хотел жечь, палить, убивать.

Забрав свой меч, прошел через короткий коридор и вышел через заднюю дверь. Она была заперта, но меня это не остановило. На деревянном полотне двери, там, где раньше был замок, чернел след от моей ладони. Заднюю калитку постигла та же участь, что и остальные двери.

Город встретил меня шумом.

Я свернул в боковую улочку, зашел в подворотню, сел на землю и уперся лбом в колени. Внутри меня по-прежнему бушевал пожар.

Носом дышать не получалось, не хватало воздуха, от этого кружилась голова. Я закрыл глаза и пытался представить, как огонь внутри меня затихает, гаснет, но жар продолжал нарастать.

Я горел заживо.

– Ван! – сквозь горячее марево до меня донесся знакомый голос. Я точно его раньше слышал, но сейчас не мог вспомнить, кому он принадлежит. Огонь ничего не помнит, ничего не знает, он просто существует. Я – пламя.

Ледяные руки легли на лоб.

– Боги, ты весь горишь! Рат, достань из моей сумки синий пузырек. Только осторожно!

Хлопнула пробка, рука грубо сжала мне щеки, раскрывая рот, и в горло полилась горькая жидкость.

Я закашлялся и оттолкнул надоедливого человека.