Тунеядцы Нового Моста

Эмар Густав

— К черту папистов! Да здравствует Религия!

— Хе-хе! — насмешливо заметил капитан. — Это что за нечестивец?

— Долой мессу и римские комедии! — продолжал граф.

— Долой мессу! — прокричали человек двадцать в толпе и стали пробираться к графу.

— Да здравствует месса! — громовым голосом провозгласил капитан. — Да здравствует король! Долой еретиков!

Его возгласы повторила громадная толпа, занимавшая почти всю площадь Дофина.

Живо завязалась драка, к которой присоединились и буржуа, и полицейские, и tire—laine.

Процессия

была остановлена, разбита; конвоировавшие ее солдаты, из которых многих выбили из седла, не зная, кого слушать, разбежались в разные стороны, так же как и участвовавшие в процессии; народ преследовал их криками, свистом, забрасывал комьями грязи.

Католики, затеявшие новую Варфоломеевскую ночь, сами попались; реформаты с насмешливыми криками «Да здравствует месса!» резали, били их и бросали в реку.

Какой-то человек без плаща и шляпы, со шпагой в руке бежал к площадке моста, ожесточенно отбиваясь от преследовавших его, и быстро спустился по ступенькам.

Но преследователи спустились туда по веревкам.

— В воду нечестивца! — вопили они.

— Стойте! — крикнул капитан. — Этот человек принадлежит мне!.. Граф де Сент-Ирем, — прибавил он, обращаясь к беглецу, остановившемуся, опираясь на шпагу, — полчаса тому назад вы хотели повесить меня здесь, но вам это не удалось; а теперь, клянусь, я вас непременно повешу! Не беспокойтесь, сначала я проткну вас рапирой.

— Нетрудно убить человека, когда вас пятьдесят против одного, — презрительно отвечал граф.

— Ошибаетесь, граф, я не убиваю, я дерусь!.. Эй вы, прочь! Если я буду убит, не задерживайте графа.

Тунеядцы недовольно заворчали.

— Я требую этого! — сказал капитан.

— А я все-таки приготовлю веревку, — хмуро заметил Клер-де-Люнь.

— Как знаешь, братец, это тебе не повредит, — усмехнулся капитан.

Они начали драться с ожесточением. Тунеядцы тревожно следили за дуэлью, которая могла кончиться смертью обоих противников.

Вдруг граф де Сент-Ирем, сделав шаг вперед, выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил; пуля пролетела мимо капитана и наповал убила стоявшего позади него Тунеядца.

— Ах, мошенник! — воскликнул капитан и, бросившись на графа, проткнул его рапирой и перерезал ему горло ножом. — Повесьте эту собаку! — приказал он.

Приказание было в ту же минуту исполнено.

— Идемте наверх, ребята, — позвал своих товарищей капитан, — посмотрим, что там нужно сделать.

Наверху по-прежнему продолжалась свалка, и трупы градом сыпались в реку.

Клер-де-Люнь и Тунеядцы с радостью примкнули к дравшимся. Капитана сильно утешала мысль, что он убил Жака де Сент-Ирема, ему жаль было только, что он не мог вслед за братом отправить и сестру, но давал себе слово сделать это при первом удобном случае. Читатель знает, что капитан всегда держал свое слово.

ГЛАВА XII. Как своеобразно Клод Обрио просил графа дю Люка взять его к себе пажом

В одно чудесное утро в начале июня, в девятом часу, от

Компьена ехали двое хорошо вооруженных мужчин. На берегу реки живописно раскинулся городок Гискар. Путешественники въехали в одни ворота и выехали в другие, не останавливаясь. Едва миновав его последние домики, они увидели шагах в пятистах вправо огромное здание, выходившее фасадом на большую дорогу; у крыльца стояли телеги.

— Вот, кажется, гостиница, которую нам указывали в Компьене, — произнес Оливье (читатель, конечно, узнал в двух путешественниках наших героев).

— Да, это гостиница «Кок-Арди», — подтвердил капитан. — Меня уже, правду сказать, начинает беспокоить, что до сих пор мы не встретили никого из наших.

Они прибавили шагу и вскоре подъехали к крыльцу.

В общей зале пили и ели множество извозчиков, солдат, монахов и буржуа. Немножко поодаль от других аппетитно завтракали двое. Капитан подошел и сел возле одного из них.

— Крестник, ты, может быть, и меня угостишь? — спросил он.

— Ах, крестный! Parbleu! Только вы можете явиться так неожиданно! — вскричал Дубль-Эпе.

Другой путешественник, завтракавший с Дубль-Эпе, был Клер-де-Люнь.

Они объяснили капитану, что все остальные — буржуа, монахи и солдаты, кроме извозчиков, были Тунеядцы, нарочно делавшие вид, что не знают их.

— Теперь нам надо изменить путь, — сказал Клер-де-Люнь, — мы должны дать им пароль и назначить новое место встречи.

— Но я их не знаю, — возразил капитан.

— О, это пустяки! Чего вы не можете сделать, то сделаем мы. Где мы съедемся опять?

— Я думаю, — предложил Оливье, — самое лучшее — деревня Кайлю; там мы будем почти у самого арьергарда нашей армии и пока станем организовываться в окрестных лесах, пошлем гонца сказать герцогу де Рогану о нашем приближении. От Кайлю нам уже надо будет ехать всем вместе, а не врозь.

— Отлично, — согласился капитан, — но отсюда до Кайлю далеко, а твои молодцы, Клер-де-Люнь, если им не дать в руку, пожалуй, так уйдут, что их после и с фонарем не найдешь!

— В этом отношении, капитан, делайте, как знаете.

— Ну хорошо, так я тогда сам все это устрою.

Они кончили завтрак. Капитан шепнул несколько слов Клер-де-Люню, и тот подозвал Макромбиша, одетого толстяком-монахом, и велел ему свести Дубль-Эпе к тому месту, где Тунеядцы стояли лагерем.

— Дубль-Эпе, — прибавил он, — собери десятерых начальников отрядов и вели им как можно скорей явиться сюда; товарищи пусть подождут их возвращения в чаще ивняка.

Дубль-Эпе отправился с «монахом» Макромбишем, набожно раздававшим благословение встречавшимся извозчикам.

Зала гостиницы между тем мало-помалу опустела. Кроме капитана, Оливье и Клер-де-Люня, оставались только еще двое: один, мертвецки пьяный, спал, растянувшись на скамейке, другой — хорошенький, кудрявый, белокурый паж с черными глазами и светлыми ресницами, в потертом костюме пажа и высоких сапогах со шпорами, сидел, облокотившись на стол и опершись подбородком на ладонь, и, казалось, задумался, но на самом деле внимательно слушал разговор путешественников.