Туннель к центру Земли
Шрифт:
— Это безумие чистой воды, — сказал он. — А вы не безумны, вы — профессионалка.
— Мне просто хочется скопировать ее жесты и манеру говорить. Чтобы девочка ничего не заподозрила.
— А девочка что-то заподозрила? — Агент подпрыгнул в кресле.
— Да нет же! Девочка любит меня. Они все меня любят. Мне нужно увидеться с бабушкой, чтобы разузнать про колыбельную…
— Про что?
— Девочка вспомнила колыбельную, которую пела ей бабушка. Родители и слыхом о ней не слыхивали. Дайте
— А вы уверены, что он у меня есть? — спросил он.
— Еще как уверена.
Он кивнул и развернул ко мне монитор.
— Если вы проболтаетесь, я потеряю работу, — просто сказал он.
— Я профессионалка. Я не успокоюсь, пока не заставлю юную леди поверить, что именно я — ее бабушка.
Агент не улыбнулся.
— Зря вы это затеяли, — сказал он серьезно. — Просто разузнайте про свою колыбельную и уносите ноги.
— Кого ты больше любишь, — спросил Питер, старший из детей Макалистеров, — меня или Джулию?
Джулия затаила дыхание.
— Я люблю вас одинаково, — ответила я. — Я всех своих внуков люблю одинаково.
И это была чистая правда.
Этой ночью Кэл остался у меня.
— Мы должны работать вместе, — заявил он. — Сейчас спрос на полные семьи. Одна пара заказала сразу четверых: двух дедушек и двух бабушек.
Я поцеловала Кэла и велела ему заткнуться.
— Пойдем со мной, — предложила я минуту спустя.
Он покачал головой.
— Не хочу в этом участвовать.
Я попыталась объяснить ему, зачем мне нужно увидеться с бабушкой Греты. Если после этой встречи я не паду духом, не почувствую себя последней дрянью, то стану лучшей бабушкой напрокат.
— Ты можешь просто уйти, — сказал он. — Брось работу и выкинь все из головы.
— А деньги?
— Проживем.
— Но мне нравится моя работа! Всякий раз кидаешься в новую семью словно в омут с головой!
— Неправда, она тебе не нравится.
— Ладно, пусть так. Мне нравится забывать, что это работа.
— Для этого люди заводят семьи. Чтобы их любили.
— Нет, они платят нам, чтобы их любили мы.
— Старая приятельница, — представилась я медсестре в доме престарелых.
Она кивнула и повела меня по коридору. Поначалу меня ошеломила легкость, с которой я проникла внутрь, но вскоре до меня дошло, что люди поверят всему, чему хотят верить.
Миссис Бимер сидела на кровати, и, увидев ее, я еле удержалась, чтобы не выбежать вон. Она была моей прямой противоположностью: тщедушная, редкие волосы, запавшие глаза. Нас невозможно перепутать! И все же Грета поверила, что я ее бабушка. Растерянность сменилась воодушевлением. Я ощутила прилив гордости.
Она улыбнулась мне.
— Простите, вы кто?
— Старая приятельница миссис Бимер, — ляпнула я наугад.
— Понятно.
Я сказала, что Бимеры попросили меня ее навестить.
— Им вас так не хватает, — сказала я.
— Я тоже по ним скучаю, — ответила она. — Мне бы хотелось, чтобы мы виделись чаще.
Я протянула ей фотокарточку Греты.
— Кто это?
Мне стало грустно. Неудивительно, что в этом месте она быстро угасала.
— Грета, ваша внучка.
Она покачала головой.
— Это не моя Грета, — сказала она уверенно, и у меня не хватило духу с ней спорить.
Миссис Бимер подняла с тумбочки фотографию в рамке.
— Вот моя Грета.
Она указала на золотоволосую кроху, у которой не хватало двух передних зубов, стоявшую между супругами Бимер. Но это была не Грета!
У меня закружилась голова. Я отказывалась понимать происходящее.
— Это ваша внучка?
Она кивнула.
— И она навещает вас?
— Раз в месяц. Мой сын и его жена — занятые люди, но раз в месяц они присылают Грету с шофером, и мы прекрасно проводим время. Только мы вдвоем, в этой комнате. Разве не чудесно?
Я кивнула. Идея и впрямь превосходная — внучка напрокат, двойная подмена. Мне стало дурно.
— Вам плохо? — спросила миссис Бимер, но я молчала.
Из головы не шла золотоволосая кроха. По дороге к дому престарелых она старательно вычеркивает из памяти все то немногое, что знает о жизни, семье и любви, и называет бабушкой старую женщину, которую видит первый раз в жизни.
Я никогда не считала свою работу легкой, однако по сравнению с этим мои труды стоили немного.
— Вы слышите? — Миссис Бимер пыталась привлечь мое внимание.
— Простите?
Я осознала, что, кроме меня, в комнате есть кто-то еще, и заторопилась уходить.
— Вы чего-то хотели? Зачем вы приходили?
Только тут я вспомнила о цели своего визита.
— Не могли бы вы напеть колыбельную, которую поете для Греты? — решилась я.
— Конечно. Грета давно не просила меня спеть ее.
Я вытащила магнитофон, и она спела: тихо и нежно, про луну, которую вырезали из старой позеленевшей головки сыра. Не самая красивая колыбельная на свете, но миссис Бимер вкладывала в пение душу. Когда она допела, я выключила магнитофон и вышла из комнаты.
— Скажите им, чтобы приходили почаще! — крикнула она мне вслед.
Я не ответила.
Одна из бабушек напрокат уволилась из компании через месяц работы.
— Я чувствую себя проституткой, — объяснила она.