Туннелирование
Шрифт:
— Ни в коем случае! — На изжелта-бледных пергаментных щеках смущенного Страйкера выступили насыщенно-пунцовые пятна.
Я был совершенно уверен, что кое-какую полезную информацию она некогда от него уже получила. Может быть, он даже сегодня уже обмолвился о моей забавной просьбе найти всех инженеров, имевших отношение к дворцовому комплексу. Сочтет ли она это за нечто более интересное, чем он сам? Впрочем, он мог и не говорить об этом, ведь здоровье полковника Крейга — тема слишком волнующая, чтобы вспоминать о посторонних сущих пустяках. А если я спрошу его об этом впрямую, вот тогда
— Что ж, пригласите ее в гостевую приемную через… — я глянул на часы, — десять минут. Распорядитесь, чтобы туда принесли свежий терро и десерты. А также бокалы и графин с легким вином. Только не цветочным — побережемся пыльцы.
Страйкер ухмыльнулся и в его обычно почти бесцветных глазах заплясали искорки:
— Желаете произвести впечатление на даму? Боюсь, я не предупредил — она значительно старше вас.
— Я догадался, раз уж она высокопоставленный офицер Республики, а не монархии вроде нашей, где чин может быть лишь эвфемизмом для происхождения. Тем не менее, вы правы — я желаю произвести впечатление. Раз у меня как раз нет ничего, кроме происхождения.
Страйкер подавил смешок, превратив его в сдержанную улыбку, спрятанную в корректном кивке-полупоклоне.
— Но все-таки не забудьте все полагающиеся сканеры, как бы замечательно вы к ней ни относились. — После прямого напоминания он не сможет пренебречь ими по дружбе.
Страйкер еще раз кивнул, уже без улыбки, и вышел за дверь.
Я проводил его взглядом, прислушиваясь к собственным ощущениям. Верил ли я всерьез, что Солнечная Лига может быть причастна к происшествию с моими родными? И в частности Лидина, как ее персонификация и уже известный враг. Кстати, я ведь могу проигнорировать приличия и избавиться от нее при встрече. Что бы ни последовало дальше, это можно будет замять, объяснить прискорбным недоразумением. Такие дела в наших кругах всегда можно замять. И она знает об этом. И сознательно провоцирует. Проверяет, как далеко она может зайти. Не дальше последней черты, разумеется, как и все мы.
Я поднял со стола коммуникатор.
— Вирем? Знаю, что сейчас не ваше дежурство в кои-то веки, но мне нужна ваша помощь. Разыщите экипаж «Горгульи», пусть все будут под защитой, не пускайте к ним никого, в том числе или в особенности полковника Страйкера. Передайте Тарси Карелл, что здесь находится ее мать.
— Мм… в фигуральном смысле? — уточнил Вирем.
— Разумеется, но ей этого говорить не нужно — что фигурально. Она поймет и, надеюсь, будет осторожна.
А теперь пора было идти на встречу. Не заставлять же предположительно незнакомую мне даму ждать.
Одна из дверей в стенах, обычно хорошо заблокированная, вела по короткому коридорчику в гостевую приемную. Миновав дверь, разблокированную личным паролем, я тщательно запер ее за собой. Наглухо. Так, что и сам не мог бы вернуться этим путем в кабинет. Для последнего придется пройти длинным путем снаружи. Маленькая предосторожность. Не стоит недооценивать внезапную собеседницу. Она, конечно, повела себя очень смело. Значило
Никаких скандалов и задержек.
Я вошел в еще пустую приемную. Оглядел серебристо-бархатные стены и кресла, расставленные уже на столике вазочки с десертами, бокалы и чашки с дымящимся терро, удовлетворенно кивнул и сел напротив второй — внешней двери. Буквально через пару минут она с шипением отъехала в стену, и Страйкер пригласил Лидину войти, что она и сделала. Я с легкой официальной улыбкой поднялся ей навстречу. Страйкер с поклоном отступил назад, и дверь между ним и гостьей закрылась.
— Приветствую вас на Леде, — сказал я ровно. — Позвольте выразить мои соболезнования насчет болезни полковника Крейга. Вы не желали бы предоставить его заботам наших медиков? Уверен, у них здесь больше возможностей предоставить пострадавшему все необходимое.
— Благодарю вас, ваше высочество. — Лидина остро взглянула мне в глаза, оценивая, как я ее воспринимаю, но держалась того же официально-вежливого тона, что и я. — Мы ни в коем случае не хотим обременять вас.
— Ну что вы, законы гостеприимства священны. — Я повел рукой, приглашая ее сесть в кресло и, взявшись за спинку, галантно подвинул его поудобнее для нее. — Немного вина? Терро?
Она села, бросив на меня еще один пронзительный взгляд. Пожалуй, со времени нашей последней встречи, она изменилась. Выглядела более сухой, напряженной и уставшей. Постаревшей. И конечно, как бы она ни была отчаянна, она не имела того преимущества, что прежде и, возможно, поэтому выглядела какой-то маленькой и хрупкой. Как говорил отец? «Редкой женщине мне хочется свернуть шею. Медленно. Чтобы долго хрустели кости». Если она даст мне понять, что как-то замешана, или что-то знает о том, что произошло…
Я некоторым удивлением отметил подтекст своих мыслей — если это не так, то прошлое меня совершенно не интересует. Все мы политики, не все скелеты в шкафу имеют значение для будущего.
— Благодарю, — сухо ответила она. — Ничего не нужно.
Есть много видов ядов. Некоторые из них дают о себе знать лишь спустя очень долгое время, некоторые просто заставляют потерять осторожность.
Я не удержался от смешка.
— Даю слово, ничего не отравлено, можете этого не бояться.
— Я вовсе не боюсь, — произнесла она с укоризной, — но не в моих привычках предаваться излишествам. И я здесь вовсе не для развлечения. Я прибыла обсудить весьма серьезные вопросы.
— Прекрасно. — Я взял графин, налил вина в оба бокала и подвинул один к ней, не обращая внимания на ее слова. — Тогда перейдем к делу.
Взяв второй бокал, я рассеянно прихлебнул из него.
— Мы неоднократно просили вас вернуть некоторых наших граждан.
Я демонстративно приподнял бровь:
— Напомните мне, пожалуйста.
— Вы прекрасно их знаете.
— Неужели? Тогда вы прекрасно знаете наше отношение к этому вопросу. Оно вполне определенно. Если у вас нет каких-либо вновь открывшихся обстоятельств, разумеется. Мы уже слышали все ваши аргументы.