Тупик

Парецки Сара

Вернувшись домой, я выпила апельсинового соку, приняла душ и сварила свежего кофе. Позавтракала черствой булочкой с сыром. Было уже половина восьмого. Через три часа меня ждут в компании «Юдора Грэйн». До того времени я собиралась наскоро просмотреть бумаги Бум-Бума. Накануне я искала главным образом что-нибудь личное, нечто такое, что дало бы мне представление о состоянии, в котором находился мой двоюродный брат перед смертью. Теперь же я буду искать следы преступления.

Из подъезда небоскреба, в котором жил мой брат, мне навстречу высыпала целая вереница адвокатов и врачей в дорогих костюмах. Лица у них были

нездоровые, как у людей, которые слишком много едят и пьют, а в промежутках сидят на изнурительной диете и играют в теннис. Один из этих джентльменов придержал передо мной дверь, даже не взглянув в мою сторону.

Поднявшись в квартиру, я опять несколько минут любовалась пейзажем. Ветер закручивал на зеленой воде белые барашки. Вдали, на горизонте, крошечной точкой полз грузовой корабль. Насладившись ландшафтом, я потянулась и направилась в кабинет.

Там передо мной предстала поистине ужасающая картина. Бумаги, которые я разложила восемью аккуратными стопками, были разбросаны по всей комнате. Ящики стола открыты, фотографии сорваны со стен, подушки вспороты, постельное белье раскидано.

Беспорядок настолько потряс меня, что я не сразу заметила самое худшее: в углу, около письменного стола, лежал человек.

Я осторожно обошла кипу бумаг на полу, стараясь оставлять поменьше следов. Человек был мертв. В руке он держал револьвер «смит-и-вессон», но выстрелить из него, кажется, не успел. У человека была сломана шея. Других травм я, во всяком случае на первый взгляд, не увидела.

Я осторожно приподняла голову убитого. На меня смотрело знакомое лицо, такое же бесстрастное, как позавчера вечером. Это был старый негр, дежуривший в вестибюле. Я выпустила его голову из рук и бегом бросилась в ванную.

Налила себе стакан воды и залпом выпила, чтобы унять тошноту. В полицию я позвонила из спальни. Телефон стоял возле огромной кровати. В спальне взломщики тоже поработали: картина в красных тонах снята со стены, журналы разбросаны по полу, ящики в шкафу красного дерева распахнуты, носки и белье грудой валяются на полу.

Я наскоро осмотрела остальные комнаты. В квартире что-то искали, но что?

Убитого охранника звали Генри Келвин. Это я узнала, когда полиция вызвала для опознания жену погибшего, миссис Келвин. Это была темнокожая женщина, державшаяся с большим достоинством. Ее сдержанность лишь подчеркивала силу обрушившегося на нее удара.

Полицейские были уверены, что речь идет об обычном взломе. О смерти Бум-Бума писали многие газеты, и, по мнению полицейских, какой-то предприимчивый грабитель решил воспользоваться ситуацией. К несчастью, Келвин застал его на месте преступления. Я твердила, что ничего ценного из квартиры не похищено, но мне ответили, что появление Келвина вспугнуло взломщика и он не успел ничего взять. Я не стала спорить.

Я позвонила на элеватор десятнику Марголису и объяснила, что встречу придется перенести на более позднее время, а возможно, и на следующий день. К полудню полиция закончила осмотр квартиры, и тело унесли на носилках. Мне сказали, что квартиру опечатают — нужно снять отпечатки пальцев, провести тщательное расследование.

Я кинула последний взгляд на место преступления. Возможны несколько вариантов: взломщик (или взломщики.) нашли то, что искали; возможно, Бум-Бум спрятал то, за чем они сюда явились, слишком хорошо и обыск успехом

не увенчался; не исключено также, что искать вообще было нечего и грабители ушли ни с чем. Я вспомнила про Пейдж Каррингтон. Любовные письма? Действительно ли балерина была так уж близка с Бум-Бумом? Придется снова с ней поговорить. А может быть, и с другими знакомыми моего брата.

Миссис Келвин сидела в вестибюле на одной из белых кушеток. Когда я вышла из лифта, вдова направилась ко мне.

— Мне нужно с вами поговорить.

Голос у нее был суровый, словно она сдерживала слезы и пыталась заглушить горе гневом.

— Хорошо. У меня есть офис недалеко от центра. Вас это устроит?

Миссис Келвин в раздумье посмотрела по сторонам: через вестибюль то и дело проходили жильцы, с любопытством поглядывая на нас. Вдова молча последовала за мной, и мы отправились на стоянку, где я оставила свой маленький «меркурий». Когда-нибудь накоплю много денег и куплю себе какое-нибудь шикарное авто — например, «ауди-кварто». Пока же приходится ездить на американских тачках.

По дороге миссис Келвин не произнесла ни слова. Я оставила машину в гараже напротив Палтиней-Билдинг. Вдова смотрела прямо перед собой, не обращая внимания ни на грязный мозаичный пол, ни на выщербленные мраморные стены. К счастью, лифт сегодня работал. Он с грохотом сполз вниз и избавил меня от необходимости извиняться за то, что придется карабкаться на четвертый этаж пешком.

Окна моего офиса выходили на восточную сторону, как раз туда, где по Уобош-авеню проходила линия надземки. Здесь из-за шума арендная плата ниже. Под окнами как раз пронесся поезд, и кабинет наполнился грохотом. Я усадила миссис Келвин в кресло, предназначенное для клиентов, а сама уселась за письменный стол — когда-то я купила его на аукционе в полицейском участке. Стол притиснут к самой стене, чтобы между мной и моими клиентами оставалось открытое пространство. Никогда не любила использовать мебель для того, чтобы прятаться или запугивать клиентов.

Миссис Келвин чопорно сидела в кресле, держа на коленях черную сумочку. Ее волосы свисали длинными прямыми прядями. Косметики никакой, если не считать темно-оранжевой губной помады.

— Ведь это вы разговаривали во вторник вечером с моим мужем? — спросила она.

— Да, я, — так же бесстрастно ответила я.

С людьми проще найти общий язык, если придерживаешься той же манеры разговора.

Вдова кивнула.

— Когда Генри пришел домой, он рассказал мне об этом. Он очень скучал на своей работе и, если случалось что-нибудь примечательное, обязательно мне говорил. — Она снова кивнула. — Вы душеприказчица молодого Варшавски или что-то в этом роде, верно?

— Я его двоюродная сестра и душеприказчица. Меня зовут Ви.Ай. Варшавски.

— Муж никогда не увлекался хоккеем, но мистер Варшавски ему нравился. Когда муж во вторник вернулся домой — нет, это было уже утро среды, — он сказал, что какая-то белая девчонка, большая задавака, велела ему получше присматривать за квартирой молодого Варшавски. Так это были вы. — Она снова покивала: Я молчала. — Не надо было учить моего Генри, как ему выполнять свою работу. — Миссис Келвин сердито всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. — Вы сказали, чтобы он никого не впускал в квартиру вашего брата. Значит, вы ожидали, что может что-то случиться. Правильно?