Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир
Шрифт:
Рано утром она, как обычно, пошла на пляж. Там, когда она сидела на корточках и умывалась, она обнаружила вдруг много интересного, плавающего вокруг. Она увидела туфли, консервы и сигареты, и — Боже мой! — она нашла даже шоколад, драже и печенье. Она украдкой глянула через плечо — нет ли тут кого. Не попробовать ли?
Нет, на это она не решилась. Надо сказать взрослым, без разрешения вождя она не может ничего трогать.
Девочка обежала хижины и рассказала обо всем, что увидела. Вскоре на пляж сбежался народ. Среди плавающего добра они увидели также деревянный ящик, на котором стояло «Тики». Вождь, которого звали Тека, остановился и внимательно вгляделся в горизонт. Может быть, судно село
На следующее утро Марианна встала еще раньше. Она побежала в лагуну, как только рассвело. И конечно же, девочка снова увидела много всего странного у берега; она твердо была уверена, что даже больше, чем вчера.
Тека больше не сомневался. Кто-то потерпел крушение. Но Тики? Это ведь имя бога!
Он поманил к себе Этьена, тоже из рода вождей, и попросил взять с собой несколько человек и проверить. Они спустили на воду два каноэ и направились к коралловым островам на другой стороне лагуны.
И тут Этьен их увидел — бородатых и почти голых мужчин. Они стояли перед пальмами на самом маленьком из островов и махали незнакомым флагом. Он помахал в ответ и подплыл поближе. Тут же он услышал, как кто-то кричит: «Иа орана!»Этьен остолбенел. Люди белые, но говорят на его языке?
Каноэ подошли к берегу. Этьен вышел первым и пожал по очереди руки пришельцам.
Несколько белых птиц летали вокруг с криками, напуганные присутствием людей. Остров получил название в честь этих птиц — Тахуна Мару, остров, дающий убежище птицам. Он достигал ста пятидесяти метров в диаметре и лежал на кольцевом рифе, образующем Раройа, атолл архипелага Туамоту. Территория относилась к Французской Полинезии, и в знак уважения к Парижу прибывшие издалека путешественники подняли на дереве триколор.
Затем Этьена и его спутников заинтересовало, а где же, собственно, судно? Этьен немного говорил по-французски и осмелился спросить.
Тур повернулся и указал на плот. Полинезийцы недоверчиво направились вброд к рифу и увидели его воочию. Они потрогали бальзовые бревна и связывавшие их веревки, они что-то говорили себе под нос и жестикулировали.
— Но это не судно, — сказал Этьен. — Это пае-пае.
— Пае-пае, пае-пае, — подтвердили другие.
Тур почувствовал, как по коже побежали мурашки. Пае-пае— это он знал, это означало «плот»!
Туземцы осмотрели «Кон-Тики». Такие огромные бревна — и никакого мотора!
Этьену захотелось узнать, зачем же они предприняли такое путешествие.
Тур рассказал им о своем путешествии на Таити и Фату-Хиву десять лет назад. Там он встретил человека по имени Теи Тетуа, который рассказал ему об их великом вожде и родоначальнике Тики, который первый открыл острова. Потом он узнал о другом великом вожде, которого тоже звали Тики, но он жил в Америке. Однажды Тики взял с собой свой народ и отправился через океан на пае-пае.Когда Тур утверждал, что это, должно быть, один и тот же Тики, люди, откуда он сам приехал, из Европы и Америки, стали смеяться над ним и сказали, что у Тики не было судна, а только пае-паеи поэтому он не мог приплыть из Америки в Полинезию. Тогда он сказал европейцам и американцам, что он докажет, что Тики мог приплыть из Америки на Раройа на своем пае-пае {182} .
Туземцы слушали рассказ, как сказку, и радовались каждый раз, когда Этьен им переводил. Он рассказал, как все в деревне удивились, когда нашли ящик с надписью «Тики».
— Тики — наш праотец, — торжественно объяснил Этьен.
Через несколько дней в
Тупухое взял слово и со временем вошел в экстаз {184} . Он говорил о том, что его отец, дед и его предки рассказывали о Тики, их первом вожде, и о белом народе из Южной Америки, откуда он был родом.
Тупухое раньше не встречал европейцев, веривших в Тики, о котором рассказывали его предки. Для них Тики являлся языческим богом, которого миссионеры прокляли, и поэтому молиться ему было нельзя. Но теперь шесть европейцев приплыли через океан на пае-пае, и Тупухое получил еще одно подтверждение, что предки говорили правду {185} .
Экипаж плота не мог не заметить радости на лице Тура {186} . Сомнений не оставалось — легенда о старинных богах еще жила среди жителей Раройа, как и на Фату-Хиве.
В деревне проживало 127 человек, и две недели Хейердал и его товарищи гостили у них. Семьи боролись за право пригласить их на ужин, и каждый вечер били барабаны, приглашая на танец хула-хула. Тур ожидал найти рай, когда он вместе с Лив отправились в свадебное путешествие на Фату-Хиву. Но мечта о рае разбилась вдребезги, и они, разочарованные, отправились домой. На Раройа мечта вновь стала реальностью, Тур почувствовал такую близость к природе, как никогда раньше. Песни, музыка и дразнящий, почти невидимый танец женщин в темноте между пальмами создавали атмосферу, задевавшую самые глубины его души. Праздник продолжался до поздней ночи, и «туземцы предложили нам своих жен и дочерей, которые сделали все возможное, чтобы завлечь нас в лес» {187} .
В такие ночные часы ему и пришла в голову мысль снять на пленку танцующих женщин. Он хотел использовать эту сцену для «хеппи-энда» в фильме об экспедиции как символ гостеприимства, с которым их встретили в Южном океане {188} . Но дни шли, а снять танец не удавалось — по той простой причине, что он никогда не начинался прежде, чем спускалась темнота.
Наступил последний вечер. Плот уже больше не мог нести свою команду, и губернатор Таити послал за экспедицией шхуну «Тамара». Теперь она стояла на якоре в лагуне, готовая на следующий день поднять паруса.
Жители деревни старались как никогда, и как только стемнело, процессия нарядных людей направилась к маленькой ратуше, где жили люди с «Кон-Тики».
Прощание. Шхуна «Тамара» должна была забрать плот и экипаж «Кон-Тики» на Таити. Две недели наслаждались они безграничным полинезийским гостеприимством на Раройа
Один старик, владевший островом Тахуна Мару, ранее представил Тура своей дочери, которая стала его постоянной партнершей в танце. В этот вечер она пришла с мужем, и он, в знак своего восхищения Туром, подарил ему жемчужину — очень крупную, размером с ноготь. «Это подарок от моей жены», — сказал он с улыбкой, в то время как она смущенно опустила глаза.