Тур Хейердал. Биография. Книга III. Человек и мифы
Шрифт:
«Нам нельзя было отправляться в пятницу», — добавлявил он [172] . Большинство яхтсменов верит, что отплытие в пятницу грозит несчастьем.
Эйч-Пи вспомнил знаменитый закон Мерфи: «Если есть вероятность, что какая-то неприятность произойдет, она произойдет -в самый неподходящий момент». «Нас несет, и мы в опасности» [173]
Тур быстро пришел в себя, и несмотря на серьезность ситуации, был само спокойствие. Если они потеряли два якоря, их несет на скалы и рифы, но он просит команду сохранять спокойствие, причин для паники нет. Поскольку, если их действительно выбросит на рифы, то в этом случае нет более безопасного судна в мире, чем тростниковая
172
Дневник Норриса Брока.
173
Дневник Ханса Петтера Бёна.
174
Тигрис, с. 104.
Он думал о «Кон-Тики», бальзовом плоте, который выбросило на рифы, и он не разбился. Лодка, связанная из тростника, поведет себя точно так же. Разумеется, некоторые веревки, связывающие бунты вместе, порвутся, тростник разойдется. Однако приземление будет мягким, команда при ударе не разобьется вдребезги. Кораблю же придется гораздо хуже, к тому же будет обидно превратить его в обломки в самом начале путешествия, так и не испытав, на что он способен [175] .
175
Там же.
Однако как у рыбака имеется надежда на кончике лески, так и у моряка есть надежда на конце якорной цепи. У «Тигриса» был дрейфующий якорь, сшитый из парусины. Он имел форму большого конуса и действовал так, что если его выбросить, то он направит судно против ветра и снизит скорость.
Тур скомандовал выбросить дрейфующий якорь. Если им повезет, он сразу же поможет затормозить так, чтобы они смогли держаться подальше от рифов, пока не рассветет. Судно несло по кругу, оно шло по ветру. Ориентируясь по маяку, они увидели, что постепенно прекращают дрейф. Наконец «Тигрис» полностью остановился непостижимым образом.
Однако они еще не контролировали ситуацию. Время от времени дул южный ветер, и им по-прежнему грозила опасность. Команде требовалась помощь, и Норман бросился к радиоприемнику и начал посылать сигналы бедствия. Он пытался снова и снова, однако эфир молчал. Сотни судов стояли на якоре буквально в нескольких милях отсюда, прибрежные станции Кувейта и Ирака работали 24 часа в сутки — и никто не отвечал? Что-то не в порядке с радио?
Норман достал свой личный радиоприемник, который он получил в подарок от друга-радиолюбителя, не доверявшего оборудованию, поставленному консорциумом на «Тигрис» [176] . К утру, наконец, ему удалось установить связь.
176
Там же., с. 105.
— «Тигрис», «Тигрис», «Тигрис», — это «Славск». Прием!
«Славск»! Юрий подскочил к микрофону. Другие не понимали, о чем шла речь, но видели, как по лицу Юрия расплывается улыбка.
— Я разговаривал с Игорем. Они уже поднимают якорь и направляются к нам, — сказал он, явно довольный собой.
Игорь передал ему последнюю метеосводку. Сильный южный ветер не собирался прекращаться.
Спустя два часа они увидели, как приближается 18-тысячетонный теплоход. В трех морских милях он развернулся и лег в дрейф Воды здесь были недостаточно глубокими для такого большого судна. Спустили катер, и под управлением капитана Усаковского он направился к «Тигрису». Теперь это была моторка, а не дрезина, в тот раз она была на ремонте.
Русские приготовились взять «Тигрис» на буксир «Славска» Однако Туру и его команде не удалось поднять дрейфующий якорь, так как, к всеобщему удивлению, он где-то застрял. Сначала с помощью русских его освободили, а когда
«Не было бы счастья, да несчастье помогло», — записал Эйч-Пи в своем дневнике. Он не сомневался, что их выбросило бы на риф, если бы не вмешалась сама природа.
Теперь можно было начать буксировку. Однако мотор на русском катере оказался слишком слабым. При таком ветре и волнах он едва удерживал курс, и снова экспериментальное судно «Тигрис» понесло на рифы. Мимо проходила кувейтская day, и Тур отправил Рашада и Асбьёрна в резиновой лодке, чтобы узнать не смогут ли рыбаки вытащить их на более глубокое место. Они согласились — за сумму в кувейтских динарах, эквивалентную одной тысяче американских долларов.
— Вот пираты! — вырвалось у Игоря Усаковского [177] .
177
Путешествие на «Тигрисе» (Юрий Сенкевич), с. 129.
Тур попросил их отправляться восвояси [178] .
Экипаж поднял парус на «Тигрисе», надеясь, что это поможет моторке со «Славска», однако попытка не удалась. Они сняли парус и бросили якорь, который привезли русские.
Появилась новая day. На этот раз цена возросла. Кроме того, Рашад должен был остаться в качестве заложника. Студент-искусствовед согласился, и Тур решился. У него не было выбора Их унесло так далеко, что «Славск» превратился в точку на горизонте.
178
Дневник Ханса Петтера Бёна.
Ханс Петер Бён был разочарован. Почему они не остались стоять на якоре, теперь, когда они смогли занять нужную позицию? Может быть, целую неделю, если понадобится, пока ветер не сменится в их пользу? «Думаю, что так бы поступили древние шумеры. Разве мы не стараемся им подражать?» [179]
Они добрались до «Славска» к ночи. Шкипер получил свои деньги, освободил Рашада и исчез в темноте.
Юрий пошел на русское судно. Оттуда он отправил телеграмму советскому министру морского транспорта Тимофею Гущенко. Юрий объяснил, почему черноморскому сухогрузу «Славск» пришлось взять «Тигрис» на буксир. «Я убедительно прошу Вас разрешить капитану теплохода "Славск" продолжить буксировку. Ваш Юрий Сенкевич» [180] .
179
Там же.
180
Путешествие на «Тигрисе» (Юрий Сенкевич), с. 133.
Министр морского транспорта не замедлил с ответом. Он дал свое разрешение. «Я желаю экспедиции под руководством выдающегося исследователя Тура Хейердала всяческих успехов с плаванием и задуманным экспериментом. Гущенко» [181] .
«Тигрис» сидел на 250-метровом канате. В таком положении судно собиралось оставаться до тех пор, пока не сменится ветер, или они не придут в Бахрейн.
Ветер не сменился. Он усилился до штормового, волны достигали трехметровой высоты, на «Тигрис» обрушилась водяная стена. Выдержит ли тростник? Тур волновался. Ему все это очень не нравилось [182] .
181
Там же, с. 135.
182
Тигрис, с. 113.