Шрифт:
Пролог
13 (1) ноября 1854 года, за несколько часов до рассвета.
Берег Дуная у Галаца.
Поручик Коган Евгений Львович, начальник артиллерии Первой самоходной батареи Корпуса морской пехоты Гвардейского флотского экипажа
На той стороне Дуная трижды мигает фонарь. Я шепчу про себя молитву Пресвятой Богородице, закрываю люк, и моя «ноночка» первой осторожно спускается
Наше командование провело качественную работу по дезинформации противника. Турки твердо уверены, что наше генеральное наступление начнется восточнее Галаца, напротив Орловки у Измаила. Еще вчера вечером десятки тысяч наших солдат и офицеров находились севернее реки. Но с наступлением темноты вся эта махина людей и плавсредств пришла в движение и началась переправа – сначала на гребных судах, а потом к делу подключились колесные пароходы, отчаянно дымящие трубами баркасы и спешно сколоченные из сырого леса паромы с подвесными моторами. А теперь пришла и наша очередь. Что ж, как сказал Гай Юлий Цезарь, переходя Рубикон – пограничную речку, отделявшую Галлию от территории собственно Римской республики, alea iacta est – жребий брошен. Операция по освобождению Добруджи началась.
Урча двигателем, «нона», задрав нос, выкарабкалась на берег и осторожно вползла вверх по склону, туда, где опять замигал светодиодный фонарь. Вскоре к ней присоединились еще три машины, а затем с понтонов на берег сошли грузовики с имуществом взвода и приданный нам бензовоз. На секунду луна выглянула сквозь тучи, и передо мной открылась величественная картина переправы русского войска.
Рядом с нами находились люди в таком же камуфляже, что и у нас, а мимо в предрассветной темноте двигалась пехота в мундирах эпохи императора Николая I. Вслед за ней, позвякивая уздечками и оружием, шла конница. Всадники крепко сидели в седлах, кони всхрапывали и скользили копытами по глинистому берегу. Я поймал себя на мысли, что уже не нахожу ничего странного в том, что рядом с боевой техникой начала третьего тысячелетия можно увидеть униформу и оружие середины XIX века…
Когда-то, как мне сейчас кажется, уже давным-давно – около полутора веков тому вперед – я служил срочную на такой же «ноночке» в российской армии. После службы я окончил институт, а потом поступил на работу оператором на RT. Один из моих лучших друзей, а по совместительству мой крестный, Ник Домбровский, уговорил меня отправиться вместе с ним на первое самостоятельное задание – ему предстояло сделать репортаж о походе учебного корабля Балтфлота «Смольный» к берегам Скандинавии.
Вот только в конце этого вояжа мы, по неизвестной до сих пор причине, каким-то чудом оказались в 1854 году, в самой гуще боевых действий. На Россию напали англичане, турки и французы. Началась война, которая в нашей истории получила название Крымской. К стыду своему, я плохо знал отечественную историю, и мне не было известно, что боевые действия велись не только в Крыму, но и во многих других местах.
Мы попали на Балтику, где объединенные силы Англии и Франции осадили недостроенную русскую крепость Бомарзунд, расположенную на Аландских островах. В нашей истории ее захватили после недолгой осады. В истории, в которую мы попали (я чуть было не
Затем мы ухитрились перебросить часть нашей «эскадры нового строя» по внутренним российским коммуникациям из Балтики в Черное море. Там мы сумели нанести поражение англо-франко-турецкому флоту и уничтожить крымскую группировку противника. Англичане попытались было вновь прорваться на Балтику, попутно в третий раз за какие-то полсотни лет обстреляв Копенгаген, но наши корабли успели прийти на помощь датчанам и обнулить противника.
Наш небольшой крейсерский отряд, базируясь на Фарерских островах, принадлежащих Дании, в настоящее время действует в Ирландском и Северном морях, сумев фактически блокировать Британские острова и перехватить морские пути, связывавшие Метрополию с ее колониями. Дунайской же армии, служить в которой мне выпала честь, поставлена задача освободить европейские земли, все еще находящиеся под турецким игом, и совершить молниеносный бросок на Константинополь. И мои «ноны», смею надеяться, сыграют в этом не последнюю роль.
13 (1) ноября 1854 года.
Лондон.
Баронет сэр Теодор Фэллон, жиголо с дворянским титулом
Когда мы уселись на пароходик с женским именем «Матильда», человек в цивильном с приклеенной улыбкой (который, как ни странно, даже мне не представился) спросил:
– Ну и что вы хотели бы посмотреть в Лондоне, сэр Теодор? А то у нас еще уйма времени – виконт Палмерстон ожидает вас только к четырем часам.
– Ну, я хотел бы увидеть Тауэр…
– Это всегда успеется, – мой сопровождающий чуть хохотнул, да так, что у меня мурашки по спине пошли. – Давайте начнем с лондонского Сити. На все времени явно не хватит, поэтому посмотрим римскую стену, собор Святого Павла, погуляем по местным улочкам, а потом пообедаем в моем клубе.
– Хотелось бы посмотреть Британский музей, Трафальгарскую площадь, Букингемский дворец, Гайд-парк…
– А вы неплохо осведомлены о местных достопримечательностях, сэр Теодор. Уже бывали в Лондоне?
Я ответил фразой из анекдота:
– Пока нет, но уже хотелось.
Тот снова дежурно улыбнулся и продолжил:
– Я все это вам покажу, наверное, завтра. Тогда же мы посетим и Национальную галерею. А сегодня у нас в программе после Сити Вестминстер – Вестминстерское аббатство, Парламент, Дом Банкетов – это, знаете ли, последний оставшийся фрагмент Вестминстерского дворца – все остальное сгорело двадцать лет назад.
– Биг-Бен?
– А что это такое? – с недоумением спросил не представившийся мне сэр.
– Ну, это башня с часами у Парламента.
– То есть Елизаветинская башня? Так она еще не достроена до конца.
– А Даунинг-стрит?
Тот посмотрел на меня с изумлением.
– Однако, сэр Теодор. Именно там, под номером десять, и назначена ваша встреча с премьер-министром. Но там, уверяю вас, ничего интересного – здание уже двадцать лет простаивает, разве что иногда там происходят встречи вроде вашей. Ладно, все это потом, а пока наслаждайтесь панорамой города с реки – вряд ли нечто подобное есть хоть в одном городе мира.