Турист поневоле
Шрифт:
Николай дождался, пока они выйдут из машины, и лишь тогда заговорил:
– Вера, у меня предложение, поехали завтра в Сумы, хочу родителей хотя бы издали увидеть. Сядем вечером в поезд, утром будем там, а вернемся в понедельник.
– Никогда не бывала в Сумах. Хороший город?
– Маленький и уютный.
– С тобой хоть на край света, а в маленький уютный городок и подавно! – Вера чмокнула своего мужчину в щеку и повела в подъезд, где обитал ее бывший научный руководитель.
Продолжением неприятностей стал нелюбезный прием хозяина вечера. Видимая издалека близость Веры и Николая стала красной тряпкой для Ильи Борисовича, который свой интерес к Вере
Вера с Николаем решили не раскрывать его инкогнито в этой компании.
Среди собравшихся Николай узнал две будущие знаменитости: политика либерального направления с лицом вечно обиженного ребенка и крупного чиновника, уже сейчас толстого.
В доме наливали чай, наливали и что покрепче. Николай, само-собой, принес виски. Напиток был встречен с одобрением. Именно его красивую этикетку «обиженный ребенок» использовал как затравку для начала дискуссии.
Впрочем, поначалу никакой дискуссии и не было, ибо все присутствующие, кроме Николая, стояли примерно на одних и тех же либерально-антисоветских позициях, а Николай до поры отмалчивался, слушая других.
Разговор пошел о преимуществах капитализма, о невидимой руке рынка, о возможности частной собственности в СССР, о демократизации советской системы, о невозможности производить в СССР качественные товары… Стандартный набор той самой отравленной лапши, наевшись которой в перестройку, советские люди уничтожили свою страну.
Капиталист из будущего пережил острое чувство дежавю, он вспомнил все эти статьи в «Огоньке», телемарафоны, общественные дискуссии, убедившие его вместе со всеми в кромешной дикости и отсталости окружавшей их жизни, и о том, в какой кошмар обратилась мнимая отсталость усилиями присутствовавших здесь «светлоликих» персонажей.
Он слушал и молчал, его даже не вывело из себя утверждение одного из гостей, что именно они, присутствующие здесь интеллигенты, являются передовым классом советского общества, а ни какой-то там рабочий класс, который как был быдлом, так быдлом и остался.
Николай даже на тезис о том, что нечего нам, сиволапым, тужиться и производить всякие телевизоры, автомобили и самолеты, коли у других это получается лучше, лишь заметил, что это убьет несколько отраслей в стране, а те, кто в них трудятся, останутся без работы.
Ответом ему было, что как только мы откроем свою страну перед иностранным капиталом, нам, убогим, разовьют сферу услуг, где все эти безработные и будут получать достойную зарплату. А технологии – это не наше. Наш удел качать на Запад нефть и газ. Вот это у нас хорошо получается.
Тут уж Николай, начинавший доходить до точки кипения, обратил внимание ученых мужей на тот факт, что для добычи сырья не нужно столько населения, сколько в стране живет сейчас.
– Куда лишних, на помойку? – в сердцах задал он вопрос.
– Жизнь жестока, - ответил толстомордый будущий политик. – Кто-то впишется в рынок, кто-то нет. Да, по нашим подсчетам, до трети населения окажутся лишними, зато общая эффективность экономики позволит оставшимся весьма неплохо устроиться…
Вот этого капиталист уже не выдержал.
В итоге, пребывание в гостях было коротким - Николай высказал присутствующим все, что думал о них, причем, никак не ограничивая себя в используемом словаре. Пусть спасибо скажут, что он их всех тут не отмудохал. А как руки чесались!
Николай схватил Веру в охапку и покинул собрание задолго до его окончания.
Впрочем, его эскапада, лишь утвердила оставшихся в своей правоте. Капиталист, переживший жесткие 90-е и победивший в войне
Вера не могла принять ни ту, ни другую сторону, к тому же ее покоробила нарочитая грубость ее мужчины. В отличие от остальных она знала, что Николай рассуждает, исходя из собственного опыта, но, с другой стороны, именно капитализм будет царить в мире после краха СССР – практика доказывала неправоту любимого.
– Сволочи! – кипятился он по дороге домой. – Сколько народу в гроб вогнали, чтобы убедиться: невидимая рука рынка – такая же абстракция, как и ненавидимый ими коммунизм! Скоро по числу трупов коммунистов обгонят, а никак не угомонятся. Начитались умных книжек, твари, и теперь знают, как всех сделать счастливыми, а наше «тупое» население мешает им осчастливить себя. Ты бы видела их сытые заворованные рыла, когда страна голодала! «По нашим расчетам, треть населения будет лишней…» - кривляясь повторил он интонации политика, потом поморщился как от острой зубной боли. – Это же десятки миллионов, уничтоженных их «расчетами» жизней! Они же троцкисты натуральные! Так же хотят «железной рукой загнать народы к счастью»! А знаешь, что они понимают под счастьем? Это – когда у власти именно они, и когда именно они жрут в три горла! Вот и вся их демократия…
– Разве они не правы по сути? Социализм умер, ты сам – капиталист. Неужели плохо ездить по миру, не ходить на партсобрания? Вы живете и свободнее, и богаче, не это ли – цель?
– Вкусно жрать в хлеву, где все по-дорогому, и имеется право свободно выбирать место, где гадить, не может являться целью человечества. К тому же, хлев этот построен на костях тех миллионов, которые создавали и защищали нашу страну, страну, которые эти твари отдали на разграбление тем, с запада… и таким как я… - Николай начал понемногу успокаиваться.
– Проблема в том, что и те, и те, все неправы! Никто не знает, что по-настоящему является правильным. И я тоже. Это я и пытался им втолковать! При этом марксизм с его целью снятия отчуждения и развития человеческой личности гораздо ближе к правде. Демократия, форма собственности, способ производства – это инструменты, они сами по себе целью быть не могут. В Советском Союзе положили миллионы жизней для создания «правильных» инструментов, а цель забыли. При капитализме вроде бы инструменты правильные, но цель – массовое потребление и прибыль, для которых нужны не люди, а масса, стадо, скот. Снова люди не являются целью, снова они – средство. Этим сволочам история дает шанс найти другой путь, а они, от одних догм открестившись, тут же в другие уверовали, вот и весь их поиск истины. В позу становиться гораздо проще, чем приводить аргументы… А-а, что говорить, все равно ничего не изменишь! – махнул рукой Николай. Махнул, и задумался. Важная мысль посетила его – свою-то судьбу он изменить может, а если…?
[1] – «черный вторник» - обвал курса рубля на валютной бирже 11 октября 1994 года. За одну сессию курс рубля к доллару обвалился почти на 40%. В течение 3-х последующих дней на ажиотаже курс наличного доллара вырос в разы, однако к 14 октября вернулся в исходное состояние. Все, кто в эти дни вложился в доллар, понесли огромные убытки. По мнению автора, данные события были намеренными с двумя основными целями – сократить налиную рублевую ликвидность и обогатить организаторов данного мероприятия и тех, что был в курсе.