Туристка
Шрифт:
Когда я вернулась, игроки похлопали мне в ладоши, а один даже поклонился мне. Я опустила глаза, понимая, что несколько переусердствовала с самой простой операцией. Но новость о моей вчерашней посетительнице выбивала меня из колеи, я до сих пор нервничала. Вернувшись к стойке, я нарушила данное себе обещание и взглянула на часы.
— Время так медленно тянется сегодня, правда?
— Ты имеешь в виду жару? — уточнил Эйдриан. — Говорят, будет хуже.
— Не только жару. Тебе разве никогда не приедалась эта работа?
Подняв
— А тебе что, здесь не нравится?
— Нравится.
— Я люблю работать ночью, — сказал он, выпячивая нижнюю губу. — В выходной день я сижу дома и погружаюсь в депрессию. Меня устраивает, что не надо вставать рано утром.
Он взял со стойки баллончик и опрыскал внутри туфель. Я посмотрела на пластмассовую цепочку для ключей, свисающую у него с пояса мешковатых, коричневых брюк. Я чувствовала, что ему хотелось бы поговорить со мной, но Ванесса наверняка разозлится, если я разрушу барьер, который она возвела между ним и нами.
Все дорожки были заняты, и новые посетители ожидали своей очереди, сидя в кафе. Я стала наблюдать за мужчиной, который играл сам с собой на одиннадцатой дорожке. Никогда не могла понять, как можно играть в боулинг одному. Можно поесть в одиночестве, ну, пойти одному в кино: получаешь либо гастрономическое, либо психологическое удовольствие, которое компенсирует нехватку компании. Но играть в боулинг эмоционально опасно даже в паре или с членами семьи, не говоря уже о том, чтобы играть одному.
Даже если у вас идут подряд десять игр, нужна хотя бы еще одна, чтобы все было как надо. Кругом вас подстерегают неприятности, которые могут подвести, — изгиб шара, мышцы спины, развязавшийся шнурок. Ото всего этого ужасно устаешь, раздражаешься и решаешь в следующий раз исправить все допущенные ошибки.
Мужчина бросил последний шар, намереваясь сбить три оставшиеся кегли. Он стоял в голубых джинсах и зеленой рубашке, слегка нагнувшись и ожидая, когда шар достигнет цели. Две кегли упали, а третья пошатнулась, но устояла. Я видела, как мужчина сел на голубой пластмассовый стул и расшнуровал туфли. Потом кто-то подошел и загородил его от меня.
— Да? — сказала я, пытаясь заглянуть через плечо помешавшей мне женщины.
— Сара…
Она улыбалась мне. Я не поверила своим глазам. Никогда не могла понять, почему люди думают, что если они не виделись с вами какое-то время, то это искупает все их прошлые проступки.
Сзади подходил Эйдриан, как бы почувствовав неладное.
— Привет, Лесли. Сколько игр ты хочешь купить?
Она засмеялась и попробовала дотронуться до моего плеча. К счастью, между нами находился кассовый аппарат. Волосы у нее были светлее прежнего, почти желтые. Меня это удивило, потому что раньше, насколько я помню, она всегда старалась их сделать темнее.
— Эйдриан передал
Типично для Лесли. Всегда у всех спрашивает имена, как старушка-параноик. Я бы лучше о ней думала, если бы она не лезла так из кожи вон. Я бесстрастно уставилась на нее.
— Ты одна?
Она кивнула, закусив губу.
— Да. И мне нужно с тобой об этом поговорить. Мне с тобой обо всем надо поговорить.
— Где ты остановилась?
— В гостинице «Принц Риджент». Знаешь, где это?
Я кивнула.
— Я заканчиваю в полночь. Для тебя не поздно, если я приду после работы?
— Нет. Нормально.
— Хорошо. Мне подняться к тебе в комнату?
— Если хочешь. Номер двенадцать.
Гостиница «Принц Риджент» находилась на главной набережной Сэнд-Бэй, среди других таких же гостиниц, и всего лишь за углом от пансионата, где жил Генри. Я представляла, как он спит в своей комнате, и думала, был ли он в том же состоянии, что и я сегодня, когда не захотел выйти из своей комнаты. Дойдя до гостиницы Лесли, я заглянула сквозь стеклянные двери, пытаясь высмотреть портье, который, как я надеялась, не спал и смог бы впустить меня внутрь. Портье встал, улыбнулся и, оправляя свой жилет, подошел к двери.
— Сара Пэттон? — спросил он, открывая мне дверь.
— Да.
— Проходите наверх. Вас ждут на третьем этаже.
Комната была освещена только небольшим бра над раковиной. Лесли улыбнулась и сказала:
— Извини, у меня перегорела лампочка.
— Где мне сесть?
— Садись на стул, а я устроюсь на кровати.
Я села, а Лесли подошла к туалетному столику, на котором стояла бутылка и два стакана.
— Ты по-прежнему пьешь мартини?
Я не ответила.
— Раздвинь, пожалуйста, немного шторы. Пусть хоть от фонарей будет светлее.
Я сделала, что она попросила. Стаканы наполнились мартини, она протянула один мне.
— Извини за сцену в клубе. Я знаю, что ты не любишь выяснять отношения на публике.
— Чарли знает, что ты здесь?
— Конечно. И он был против моей поездки.
— Почему же ты приехала? Что-нибудь с Мелиссой?
— Нет, с ней все в порядке. Ты разве не получаешь письма от Сандры?
— А ты?
— Конечно, нет. Но я знаю, что она тебе пишет, и знаю, что она писала о Мелиссе.
Я пригладила носком туфли бахрому ковра.
— Она встретила нового парня, который собирает кукол-марионеток.
— Значит, тебе не все равно.
Я не обратила внимания на ее издевку. Она села и, пододвинувшись ко мне поближе, сказала, повышая голос:
— Я, конечно, сглупила, приехав сюда без предупреждения. Но ты ведь всегда убегаешь, когда знаешь, что кто-то из нас приедет.
Я старалась сохранять спокойствие.
— Я не убегаю.
— Ладно, Сара. Я не хочу спорить. Мне осточертело чувствовать себя виноватой.