Туркменские сказки об Ярты-Гулоке
Шрифт:
Они громко трубили и кричали:
— Слушайте, люди! Кто сорвёт с минарета городской мечети серебряную тюбетейку красавицы Хан-Салтан, тот станет её мужем и наследником падишаха — властелином земли и воды, повелителем народов и городов и хозяином дворцов и несметных сокровищ!
Толпы народа спешили к городским воротам. Ярты привязал своего ишака за городской стеной в тени высокого карагача и вместе с толпой поспешил на главную городскую площадь.
Посмотрел Ярты на минарет — высоко, голова кружится. Потрогал он стенку башни — гладкая — не за что зацепиться! Подбежал к двери — нет ли щёлочки, чтобы прошмыгнуть и взобраться наверх по
— Эй, Хан-Салтан, злая пери! — воскликнул малыш и даже заплясал от радости. — Теперь ты у меня в руках!
Он порылся в карманах и нашёл там крошки от лепёшки-чурека, который мать дала ему на дорогу. Он разбросал крошки у подножья минарета, спрятался за каменным порогом и стал ждать. Голуби покружились, покружились вокруг минарета и спустились на землю. С тихим воркованьем они принялись подбирать крошки. Тогда Ярты осторожно выполз из засады и стал подбираться к самой большой голубке. Одним прыжком он схватил её за хвост, и голубка забилась у него в руках, а Ярты закричал как только мог громко:
— Эй, эй, кш, кш! Летите голуби выше, несите меня на башню!
Конечно, голуби не поняли слов Ярты-гулока, но они испугались крика, поднялись на воздух и полетели.
Ой, как высоко летел Ярты над столицею падишаха! Он видел сверху дворцы и кривые улицы, видел базары и шумные площади, видел поля, изрезанные арыками, но он не видел минарета мечети. Голуби несли его совсем в другую сторону! Малыш испугался. Руки его ослабели. Из последних сил уцепился он за хвост голубки и зажмурился. Однако и голуби стали уставать. Они повернули к дому и вскоре уселись на резном карнизе минарета. Ярты открыл глаза и обрадовался.
«Дело сделано!» — подумал малыш и собирался уже снять с башни серебряную тюбетейку, но не тут-то было!
Перед ним возвышалась крутая кровля, над кровлею — золотой полумесяц, а ещё выше чуть виднелась в сверкающем небе усыпанная драгоценными камешками тюбетейка дочери падишаха.
Но возвращаться назад было уже поздно. Да и не такой был парень Ярты, чтобы, начав дело, бросить его на полдороге. Он стал карабкаться вверх по скользким изразцам кровли. Он срывался и начинал карабкаться снова. Вот он уже зацепился за золотой рог полумесяца. Ещё усилие — и он держит в руках драгоценную тюбетейку дочери падишаха. Но разве просто распутать сорок петель и сорок узлов на шёлковых шнурках, которыми привязана тюбетейка, да еще на такой высоте! Левой рукой он держался за полумесяц, и только правая рука была у него свободна. А много ли наработаешь одной рукой? Но терпеливый и на ветру раздует огонь! А Ярты, когда нужно, умел быть настойчивым и терпеливым. Еще не спустился за край пустыни красный шар солнца, а шапочка Хан-Салтан была уже в руках Ярты-гулока!
Мальчик обрадовался. Но тот неблагоразумен, кто радуется раньше времени. Ярты глянул вниз, и сердце его остановилось: под ним была пропасть, на дне которой, как муравьи, ползали маленькие человечки, а дворец падишаха казался сверху не больше отцовской кибитки. От страха кровля заходила
В это время снизу раздались три звонких удара гонга. Это закрывался базар. И сразу же на всех соседних минаретах служители-муэдзины затянули свою вечернюю молитву.
Приближалась ночь.
«Эй, Ярты, — сказал сам себе малыш. — Долго ли ты будешь качаться под самым небом? Надо торопиться на землю. В полдень пустыня дышит зноем, а в полночь — холодом. Если я останусь на башне, то замёрзну, как путник на вершине снежной горы».
Так подумал Ярты и стал искать глазами голубей. Но птицы давно уже спали. И сколько Ярты ни думал, — ничего придумать не мог.
Но вот над песками пронёсся первый порыв вечернего ветра. Он залетел за городские стены, поднял пыль на узких кривых улицах, зашумел листьями в садах падишаха, поднялся выше, прошумел по кровлям и вихрем налетел на башню минарета, где сидел Ярты со своей серебряной тюбетейкой. Как пушинку подхватил ветер шапочку дочери падишаха. Но не мог же Ярты выпустить из рук драгоценность, за которой карабкался целый день, рискуя жизнью?! Тюбетейка взлетела на воздух, а вместе с ней взлетел и проворный Ярты.
Долго играл вечерний ветер с нарядной шапочкой дочери падишаха, долго носил он Ярты по потемневшему ночному небу, но к полуночи стал стихать. И серебряная тюбетейка плавно опустилась на розовый куст перед самым дворцом падишаха. Ярты спрыгнул и сказал:
— Ну вот, я уже на земле! Пойду посмотрю, что делает мой ишак. Пора его покормить свежей травой.
Он подтянул кушак и, прижав к сердцу серебряную тюбетейку, зашагал к городским воротам.
Теперь оставь Ярты-гулока и войди во дворец падишаха.
Красавица Хан-Салтан еще не проснулась, когда в спальню вбежали её подруги.
Они откинули кисею, которой дочь падишаха была укутана от комаров-москитов, и стали будить красавицу. Они закричали:
— О, радость! О, счастье! Проснись, прекрасная Хан-Салтан! Какой-то смелый джигит снял тюбетейку с высокого минарета! Отдай ему своё сердце, и мы будем веселиться на твоей свадьбе!
Как ужаленная змеёй, вскочила красавица со своей постели, она разбросала шёлковые подушки и затопала на подруг ногами:
— Молчите! Кто позволил вам надо мной смеяться!
Она распахнула окошко спальни и увидала, что тюбетейки на башне не было. А в двери входил уже отец-падишах со свитой: они пришли поздравить красавицу.
Ровно в полдень снова запели на башнях трубы-карнаи, зарокотали бубны и засвистели дудки, созывая народ на площадь. Двери дворца распахнулись, и сам падишах со своей дочерью появился перед толпой. Властитель земли и воды, повелитель народов и городов и хозяин дворцов и несметных сокровищ поднялся на помост под ковровым навесом и сел на вытканные золотом подушки, а рядом с ним села красавица Хан-Салтан. И тотчас же их окружили рабы с опахалами и воины в сверкающих на солнце доспехах.
Падишах сказал:
— Приведите сюда богатыря-пехлевана, отважнейшего из отважных и бесстрашнейшего из бесстрашных — того, кто достал с высокого минарета серебряную тюбетейку. Пускай он при всём народе получит из наших рук обещанную награду!
Царедворцы бросились исполнять волю своего владыки, но вернулись в страшном смущении. Они молча упали перед падишахом.
— Лентяи! Где мой жених?! — вскричала красавица Хан-Салтан.
Но царедворцы молчали. Никто из них даже не шевельнулся.