Турнир Королевств
Шрифт:
— Мы объясним все со временем, — сказала Ви со своим обычным авторитетным видом. У нее был талант ставить точки в разговорах. — Сейчас, пожалуйста, сосредоточьтесь на его исцелении. Я склонна согласиться с оценкой Оливина, что никто другой не должен быть вовлечен в это дело.
Фриц вздохнул.
— Тогда я сделаю все, что в моих силах.
Он взял знакомую шкатулку и приступил к работе. Плавными движениями рук он влил несколько капель в рот Йонлина. Эйра чувствовала, как дядя магически разливает зелье по телу Йонлина.
Но даже после всех усилий Фрица и еще
Фриц сел на край кровати и закрыл глаза. Держа руки над Йонлином, его магия толкала и вытягивала молодого человека. Эйра обратила на это еще более пристальное внимание. Теперь дядя был в своей стихии. Он исцелял магическим образом.
— Здесь задействовано много разной магии, — торжественно сказал Фриц. — Мы сделали все возможное для его физической формы. Она восстановится сама по себе, в свое время. Но нам также придется дать время его магии побороть силы, которые погрузили его в этот сон. Я могу помочь, но это займет некоторое время.
— Сколько времени понадобиться? — спросил Оливин. Он значительно успокоился, когда Йонлину стало лучше.
— Трудно сказать. Надеюсь, скоро. Но могут пройти дни или даже недели. — Фриц покачал головой. — Я не знаю, но я буду держать его здесь в тайне и безопасности и сделаю для него все, что в моих силах.
— Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне лично знать. — Ви встретилась взглядом с Фрицем, не оставляя места для сомнений.
— Конечно, Ваше высочество.
— Мы должны вернуть вас обоих. — Денея была сосредоточена на небе за окном Фрица.
— Пожалуйста, дайте побыть с ним еще минутку, — мягко попросил Оливин, держа брата за руку. — Я не знаю, когда смогу вернуться.
Эйра была готова бороться за то, чтобы Оливину дали время, но обрадовалась, когда в этом не было необходимости. Денея согласилась и отошла, чтобы быстро обсудить что-то с Таавином и Ви. Фриц встал и направился в дальний угол, чтобы дать братьям возможность уединиться. В конце концов, Эйра последовала за ним.
— Дядя…
— Рад слышать это «дядя». — Он устало улыбнулся.
Она вздохнула, и ее губы растянулись в улыбке. Буквально за секунду что-то новое запечатлелось в ее сердце. Что бы ни готовило будущее… она должна была в какой-то мере примириться со своей семьей. Она не знала, как это будет, и, возможно, это совсем не будет похоже на то, что было раньше. Но мысль о том, чтобы оставить все, как есть сейчас… терзало ее сердце.
— Дядя, мне кажется, я понимаю, почему ты так вел себя во время игр.
— Понимаешь?
Эйра кивнула, переводя взгляд на Ви и обратно. Если она могла так серьезно неправильно понять принцессу и пропустить целый заговор, вращающийся вокруг нее… что еще она упустила из виду? Или не была готова понять?
Пытаться поставить себя на место своих дядей или родителей было трудно, особенно когда все еще было так больно. Но она все равно приложила усилия.
— Ты знал о моем подозрительном происхождении. Ты знал, что Меру знает об Аделе даже лучше, чем Солярис. — Выражение его лица смягчилось еще больше,
Он вздохнул с чем-то похожим на облегчение. Легкая улыбка тронула его губы. Возможно, она и потеплела к нему, но тонкий слой льда еще не треснул и не спал с ее сердца.
— Я могу это понять, дядя. Точно так же, как я могу попытаться понять позицию родителей… их схожие страхи, трудности, которые я даже не могу постичь, связанные с моим воспитанием, страх, который они, без сомнения, таили, думая о том, что Адела вернется за мной… их горе после Маркуса.
— Твои родители уехали после его Ритуала Заката и не писали, потому что не верили, что у них найдутся нужные слова. Они были сломлены, Эйра.
— Понимаю. Но и я тоже. — Она встретилась с ним взглядом. — Мне нужны были люди, которые утешали бы и верили в меня. Которые бы переживали за меня. Имели непоколебимую веру в то, что в его смерти не было моей вины.
— Как ты могла… — Он замолчал, выглядя уязвленным. Но она позволила ему продумать свои слова. — Как ты вообще могла подумать, что было такое мнение?
— Потому что меня буквально обвинили в этом. — Эйра приблизилась на шаг. Вместо того, чтобы повысить голос, он стал тихим, холодным. — Я была в тюрьме, а потом в тюрьме покрасивее. Никто никогда не говорил мне, что не винит меня за это. Никто из вас.
— Мы… Я думал, ты знаешь, что мы ничего такого не думаем.
Эйра покачала головой и сжала руки в кулаки, расслабляя их.
— Мне нужно было, чтобы близкие поддержали меня, дядя. Какими бы ни были твои или их намерения… вас не было рядом. И из-за этого вы нанесли мне рану, за которую я до сих пор не знаю, смогу ли простить вас, даже приняв и поняв все обстоятельства.
Он слабо кивнул.
— Мне жаль, — повторил он. Как и раньше, это прозвучало так, будто он говорил искренне. — Где-то по пути я потерял из виду, каково это — быть молодым… чувствовать, что весь мир лежит на твоих плечах, а иногда и на самом деле нести его на своих плечах. Мы так много пережили… Я думал, что смогу защитить тебя от того, чего мне никогда не приходилось выносить… от того, чего я никогда не хотел, чтобы ты пережила.
— Ты не можешь защитить меня от всего. Никто не может.
— И ты понятия не имеешь, как тяжело осознавать это, когда это тот, о ком ты так заботишься.
Вздохнув, она притянула его к себе и слегка сжала. Фриц жадно ответил на объятие, но Эйра не оттолкнула его. У них все еще была надежда. Может быть, они никогда не смогут стать теми, кем были… Но, возможно, они не будут разобщены навсегда.
Если ситуация с Оливином и Йонлином и напомнила о чем-то, так это о том, что жизнь коротка и драгоценна… и тех немногих людей, которые были искренне на ее стороне, могли отобрать у нее в любой момент. Урок, усвоенный с трудом.