Тут и там. Русские инородные сказки - 8
Шрифт:
Машинист пассажирского поезда «Окница — Кишинев» Джику Чобану задумчиво смотрит в окно и слушает свежую байку в исполнении своего помощника Мирчи. Каждый раз, приблизительно в одно и то же время, у Джику вдруг начинает сосать под ложечкой и слегка подташнивает.
«Надо наконец сходить к врачу, провериться, — думает он. — И перестать уже пить кофе на голодный желудок».
Минуя железнодорожный переезд, Джику успевает сосчитать легковушки по обе стороны полотна.
«А может, вовсе сменить работу, —
Но вслух говорит:
— Мирча, помолчи уже, а? И так голова раскалывается…
Помощник машиниста обиженно сопит, отворачивается к окну и закуривает.
Сегодня состав опять идет с опережением графика.
БЕЗНАДЕЖНЫЙ
Нет ничего переменчивей, чем стабильность.
В этом Яцек Левандовски убедился, когда в понедельник вышел из своего дома номер сорок два по улице Вольской, чтобы перейти на другую сторону, купить в киоске свежий номер «Zycie» и сесть, как обычно, в седьмой трамвай до Центральной галереи.
Перед этим Яцек выпил стакан кефира, тщательно вымыл чашку, набриолинил волосы и начистил до блеска туфли.
Он прекрасно помнил, как проверил карманы пальто и запер дверь на оба замка (сперва нижний, потом верхний), как не стал вызывать лифт, а пошел пешком, как проверил почтовый ящик и поздоровался с усатым консьержем Томашем.
Яцек вышел на улицу и шагнул прямо на зеленый газон у крыльца, по привычке начав отсчитывать шаги до остановки. И даже досчитал до пяти, не сразу осознав, что куда-то делся асфальт, и канализационный люк с надписью: «Kanalizacja deszczova Gda'nsk», и даже трамвайные рельсы…
Перед ним расстилалась огромная парковая лужайка, испещренная узенькими мощеными дорожками, по которым неспешно прогуливались горожане.
«Надо же, какой красивый правдоподобный сон!» — с восхищением подумал Яцек.
Он постоял еще минутку, наблюдая за этой картиной и щурясь на солнце, потом посмотрел на часы и пошел обратно.
Яцек Левандовски вызвал лифт, стараясь не смотреть по сторонам. И будь он чуть более внимательным, то заметил бы, что на стене слева больше нет почтовых ящиков, а в углу справа нет никакого консьержа. Но кто же отслеживает такие мелочи во сне? Поэтому Яцек просто поднялся на четвертый этаж, открыл дверь (сперва верхний замок, потом нижний), прошел в спальню, разделся и лег в постель.
Гражина Грабска по обыкновению выскочила из своего подъезда по улице Мицкевича, на ходу застегивая курточку и вспоминая, все ли документы она уложила в папку.
Гражина сегодня снова опаздывала. Но ведь это не повод, чтобы не заскочить в ближайшую кавярню и не выпить чашечку утреннего кофе от пани Баси. Там можно будет съесть сметанный коржик и попутно подкрасить ресницы.
«Гражка-Гражка, — ругала она себя мысленно, дергая непослушную застежку на куртке, — так тебя скоро выгонят с работы! И
Она подняла голову, чтобы посмотреться в большую зеркальную витрину парикмахерского салона «Ruza», но вместо витрины почему-то увидела проходящий мимо красный трамвай номер семь и журнальный киоск на другой стороне улицы.
— Мамочки! — сказала Гражина вслух и выронила папку.
Она быстро собрала бумаги и попятилась к двери. Споткнувшись о канализационный люк, Гражина ойкнула и заскочила в подъезд. Там она прислонилась спиной к стопе, закрыла глаза и стала читать шепотом «Богородица Дева».
— Хорошая сегодня погода, пани Гражина. — Усатый консьерж улыбался из-за стеклянной перегородки.
Гражина открыла глаза и поняла, что находится в незнакомом подъезде.
«Мамочки! — опять сказала она про себя. — Это все, должно быть, от вчерашнего лимонного ликера».
Гражина больно ущипнула себя за бедро, и в ту же секунду на глаза навернулись слезы.
— А вы кто? — всхлипнула она.
— Я ваш консьерж. Меня зовут Томаш, не узнаете?
И прежде чем он успел выйти из-за перегородки, Гражина Грабска потеряла сознание.
Франек Цибуш просыпался обычно поздно. Он медленно задумчиво одевался, обстоятельно завтракал и потом долго чистил зубы, разглядывая себя в зеркале. В прихожей он замечал, что надел свитер наизнанку, или носки разного цвета, или подтяжки задом наперед.
Спустившись этажом ниже, Франек вдруг спохватывался, что забыл очки, или портмоне, или записную книжку.
Потом он выходил из дома и попадал сразу к задним воротам городского парка, проходил его насквозь, выкуривал наконец первую сигарету и садился в автобус.
Окончательно Франек просыпался, когда из окна был виден костел Святой Бригады и водитель объявлял остановку «улица Профессорска».
Сегодня Франек шел вдоль улицы Мицкевича, удивленно озираясь по сторонам. Ни парка, ни ворот, ни автобуса он в это утро не обнаружил.
«Либо я потерял память, либо рассудок», — думал Франек.
И то и другое, безусловно, как-то разнообразило жизнь, хотя и рушило все сегодняшние планы.
Франек остановился у большой зеркальной витрины с надписью «Ruza», надел очки, внимательно осмотрел себя с ног до головы и, не найдя никаких особых изменений, двинулся дальше.
Пройдя полквартала, он обнаружил маленькое кафе «У пани Баси», автоматически нащупал портмоне в кармане и зачем-то несколько раз огляделся по сторонам.
«Все равно работа на сегодня уже отменяется», — подумал Франек Цибуш и уверенно толкнул дверь.
— Нет ничего стабильнее перемен, — сказала пани Бася и взяла Томаша под руку.
Они неспешно прогуливались по лужайке — от парковых ворот до центральной аллеи и обратно.
— Как вам показалась та молодая особа? Славная ведь, правда?