Туума
Шрифт:
– Как вы это поняли?
– Это что, допрос? – напрягся полковник.
– Нет, но все же хотелось бы знать.
– Все мои вещи – в чемодане. Я либо только приехал, либо собирался уезжать.
– Что еще?
– Это все, что вам нужно знать.
– Полковник Гамов мой брат, – сообщила женщина. – Я Ольга. А вот тот… – она указала кивком на здоровяка, отстраненно глядящего на стену, – его зовут Олег, и он мой муж. Формально. Потому что на деле этот человек чужой для меня.
– Объясните, пожалуйста, – попросил
– Вот что я нашла у себя в комнате, – она разжала кулак и показала сложенный в несколько раз лист бумаги.
– Что это? – спросил Гамов.
– Записка. Моя предсмертная записка.
Ольга развернула лист и начала читать: «Нет ничего, что держало бы меня в этом мире. Все – пыль. Мои родители уже мертвы. Я не могу иметь детей, и это мое наказание и проклятие. А мой брак разрушен. О первой измене мужа я узнала четыре года назад. Он каялся и обещал, что не повторит своей ошибки. Но я подозревала, что он продолжает мне изменять. Все эти годы я чувствовала это, но прямых доказательств не имела. Между нами уже долгие годы нет любви и понимания. А сегодня я нашла в его телефоне подтверждение, что у него есть другая женщина.
Я ушла из жизни добровольно и обдуманно».
Ольга сжала записку и отвела взгляд в сторону.
– Женщина, которая написала это, действительно умерла, – произнесла она. – Я другая, теперь другая… Я решила жить. Без него.
Все время, пока Ольга читала записку, Олег пил виски с таким видом, будто происходящее его не казалось.
– Вам не удалось узнать, что с нами произошло? – спросил Виктор полковника.
– Нет.
– Мне нужно найти мальчика, помните, я говорил вам о нем? И нужно осмотреть поселок. Тут должны быть другие люди.
– Темнеет, – заметил Гамов. – Вы собираетесь заниматься поиском ночью?
– С мальчиком может случиться беда.
– Беда может случиться со всеми нами. Тем более если доверять… подозрительным типам, – полковник глянул на Виктора. – Сначала нужно подумать о своей безопасности.
– Но мне требуется ваша помощь!
– Повторяю: я вам не доверяю, – с нажимом подчеркнул Гамов, а потом повернулся к сестре:
– Ольга, держись рядом – я собираюсь осмотреть двор.
– Хорошо, пойдем.
Брат и сестра поднялись и вышли через дверь, ведущую на задний двор. Виктор сжал губы и поспешил за ними. Полковник принялся расхаживать вокруг беседки, словно строгий ревизор во время проверки. Виктор вновь попытался убедить его помочь, но в ответ услышал раздраженное: «Нет, я сказал!»
– Смотрите, там кто-то есть, – сообщила Ольга, показывая пальцем в сторону леса.
За забором стоял смуглый мужчина, вероятно, кавказец. Одет он был в полосатую пижаму. Увидев, что к нему приближаются, кавказец нырнул в кусты и растворился.
– Ушел, – задумчиво произнес Гамов.
– На вашу помощь я могу не рассчитывать, верно? – еще раз спросил Виктор, понимая, что
– Уже вечер, – ответил Гамов, глядя на темнеющий лес. – Здесь опасно. Сами видели, ходят тут всякие…
– Вы что, не слышите? – вскипел Виктор. – Я же вам говорю: потерялся ребенок. Если здесь опасно, то тем более нужно его найти.
– Идите куда хотите, я же буду заниматься своим делом, – отмахнулся Гамов.
– Может, мы все-таки поможем ему, Кирилл? – вмешалась Ольга.
Гамов повернулся к ней, вздохнул и ответил:
– Сестра, я тебя не отпущу. Это не обсуждается. Иди за мной. А вас, – он перевел взгляд на Виктора, – попрошу покинуть территорию. Я вам не доверяю.
– Не буду мешать, – Виктор развернулся и пошел к воротам.
Не дойдя, он услышал голос Олега, выглядывающего из окна второго этажа:
– А что если у нее получилось?
– Вы о чем? – спросил Виктор, подняв голову.
– Вдруг она все-таки вскрыла себе вены и умерла, но не помнит этого? Вдруг мы все уже мертвы, и это – загробный мир?
– Я пытаюсь выяснить, что с нами произошло на самом деле. Вы пойдете со мной?
Но Олег не ответил и отошел от окна, бормоча под нос: «Надо проверить, надо проверить…»
Оказавшись на дороге, Виктор посмотрел по сторонам.
– Антон, где ты? – позвал он, но безрезультатно.
Виктор зашагал по тротуару, изучая дворы. Солнце, деревья, цветы, дачи, огороды – все это должно было складываться в жизнь, но из-за безлюдной пустоты разило смертью.
Тишина заполнила все его нутро, и Виктор согласился бы терпеть любой шум, любой скрежет, любую какофонию, лишь бы не чувствовать ужаса беззвучия. Пусть скрежещет металл, визжат сверла, грохочут тяжёлые молоты, перфораторы вонзятся в стены, хором вопят громкоговорители – только бы заполнить тишину.
Погода изменилась. Туча, напирающая издалека, ввергла небо в мрачное ожидание. Отяжелевшая от тысячи дождей, которые она несла в себе, туча грозилась упасть и раздавить микроскопического человека.
Угрюмое небо подчиняло себе настроение мира. Дома помрачнели, а чернеющая оконными проемами стройка, мимо которой проходил Виктор, зазвенела колокольчиками, словно праздничная лошадка.
– Эй! – позвал Виктор, встав перед ее фасадом, похожим на отвалившуюся голову каменного колосса. – Меня кто-то слышит?
Из окна выглянула коровья голова. И снова – звон колокольчиков.
– Чертовщина, – прошептал Виктор.
Все цвета почти исчезли, смазались, потемнели. Впереди материализовался тот самый кавказец, которого Виктор видел недавно, и быстро-быстро запрыгал на месте, размахивая руками, словно пытаясь отогнать от себя пчелиный рой. В его мелькании было что-то от танца, но больше – от припадка.
– Что с вами? – крикнул сквозь ветер Виктор.
– Акракка!
– Что? Повторите!