Туз в трудном положении
Шрифт:
– Подхватила эту фразочку, да?
– После вчерашнего подсчета голосов? «Великий штат Нью-Йорк отдает все свои голоса за будущего президента Соединенных Штатов Грега Хартманна!» А сколько всего штатов?
Она протянула ему руки.
Грег наклонился над кроватью и нежно поцеловал ее в губы. Кукольник подтолкнул его: «Дай ее мне».
«Нет. Оставь ее в покое. Она достаточно страдала».
«Становимся сентиментальными, да? – насмешливо осведомилась его способность, но, похоже, спорить не захотела. – Тогда пошли куда-нибудь. Я проголодался».
Грег обнял Эллен.
– Послушай, –
– Уже начал кампанию! – Эллен притворно вздохнула. – Мистер-Будущий-Президент-Соединенных-Штатов.
– Привыкай, моя хорошая.
– Тебе еще надоест пожимать руки, Грег.
Он странно улыбнулся.
– Вряд ли, – сказал он.
И у него в голове Кукольник повторил то же самое.
11.00
Спектор проснулся, чувствуя себя отвратительно. Во рту стоял металлический привкус, все тело болело. Все его пожитки остались в мотеле, так что он не мог ни побриться, ни почистить зубы. Ему придется заехать туда и привести себя в порядок, а уже потом отправиться с визитом. Он присел на край кровати и протер глаза.
Взяв телефонную книгу, он пролистал ее, пока не дошел до раздела «Больницы». Отыскав ту, в которой лежал Тони, он секунду поколебался, но потом все-таки набрал ее номер.
– Тони Кальдероне, пожалуйста, – попросил он телефонистку.
Ему пришлось выждать несколько гудков, пока в трубку не сказали:
– Кальдероне.
– Ага, так. Это Джим. Я хотел объясниться насчет позавчера.
– Ладно. Колин сказал, что ты был у меня в номере. Надеюсь, на тебя не напали еще раз.
Казалось, Тони рад его слышать.
– Нет, ничего такого. Просто отвлекли дела. – Спектору хотелось бы рассказать все откровенно, но он знал, что Тони ему не поверит. Он слишком предан своему делу. – Просто хотел дать тебе знать, что со мной все в порядке.
– Угу. Я немного тревожился. Речь написал. Моя лучшая. Надеюсь, у тебя получится ее послушать. – Тони чуть помолчал и спросил: – Ты уверен, что у тебя все нормально?
– Ничего такого, что не пройдет, когда я вернусь в Джерси. – Спектор нервно крутил телефонный провод. – Был страшно рад снова тебя увидеть. Честно.
– Мы еще встретимся, и скорее, чем ты думаешь. В Вашингтоне.
Казалось, Тони совершенно в этом уверен.
– Конечно. – Спектор знал, что уже вечером Тони его возненавидит. Вот вам и его единственный друг. Однако он понимал, что теперь не может остановиться. – Слушай, мне пора. До отъезда еще надо сделать пару дел.
– Ладно. Но когда все уладится, звякни мне. А пока береги себя.
– Пока.
Спектор бережно повесил трубку. Нельзя позволять глупой сентиментальности подтачивать его решимость. Она ему понадобится.
Спектор сунул бутылку виски в карман и перед уходом медленно осмотрел номер. Он знал, что больше сюда не вернется.
12.00
Джеку не удалось обнаружить Блеза, которого он время от времени пытался разыскивать, и он решил, что пора поехать в больницу и сообщить Тахиону
Черт! Парнишка, наверное, окажется у постели деда!
Сторонники Хартманна бродили по отелю во всех стадиях опьянения и упадка сил. Желтая лента ограждения развевалась вокруг дыры, пробитой Джеком в полу. Джек заметил бойкую официанточку, которая ему запомнилась, и подмигнул ей. Она широко ему улыбнулась. Он был настолько занят идеями относительно этой официантки, что заметил Хирама только после того, как чуть не упал, налетев на огромный чемодан – почти дорожный сундук, – который тот поставил рядом с собой.
Казалось, для Хирама эта встреча стала не меньшей неожиданностью, чем для Джека. Глаза толстяка испуганно распахнулись. Может, в чемодане лежало нечто ценное.
С Хирамом был еще кто-то – худой джокер с короткими усиками и паутиной из кожи в пустых глазницах.
– Ой! Извини. – Джек обогнул чемодан и посмотрел на Хирама. – На речь с выражением согласия баллотироваться в президенты не остаешься?
– А! Нет. Я… э-э… и так задержался в Атланте дольше, чем рассчитывал. – Хирам устремил на Джека обведенные черным глаза. Выглядел он отвратительно: волосы растрепаны, в расстегнутый воротник рубашки видна язва на шее. Может, он спал прямо в костюме? Взяв Джека за плечо, он отвел его в сторону, подальше от ушей худого джокера, и повернулся к нему. – Я хотел с тобой поговорить, – почти прошептал он.
– Я тоже надеялся тебя увидеть. – Джек неуверенно улыбнулся. – Хотел сказать спасибо за тот раз. Когда ты так уменьшил мой вес, ты, наверное, спас меня от травмы.
– Рад был помочь. – Хирам оглянулся на джокера и, нервно улыбнувшись, снова повернулся к Джеку. – Я хотел кое-что тебе сказать, – добавил он.
От его тона у Джека по спине пробежал тревожный холодок. Джек понял: что бы Хирам ни собирался сказать, ничего хорошего он не услышит.
– Давай, – согласился он.
– Я хотел сказать, что теперь я понимаю, – сказал Хирам уныло. – Ты был прав, когда сказал, что ничего не знаешь, пока тебя самого судьба не испытает.
– О! – только и смог произнести Джек.
Ему совершенно не хотелось выслушивать эту исповедь. Кем бы ни был сам Джек и чего бы он ни сделал, ему ни к чему было таскать в голове чужие грехи. Ему более чем хватало своих собственных.
– Когда я нападал на тебя тогда, – продолжил Хирам, – на самом деле я нападал на себя самого. Я пытался отрицать собственное предательство.
– Угу.
Джеку хотелось одного: чтобы Хирам со своей мыльной оперой отчалил. И вообще, на какое предательство способен такой, как Хирам? Покупал второсортное мясо для своего ресторана?
Хирам устремил на Джека лихорадочно блестящие глаза, словно в надежде, что Джек как-то справится с его грузом самопознания. Джек мало чем мог ему помочь.
– Прошлого изменить нельзя, Хирам, – сказал он. – Но, может быть, у тебя получится сделать будущее чуть лучше. Думаю, тебе это удалось благодаря тому, чего мы достигли за эту неделю.
– Хирам. – Джокер устремил на них свои пустые глазницы. У Джека появилось неприятное ощущение, будто его исследуют. – Нам пора.
– Да. Конечно.