Туз в трудном положении
Шрифт:
9.00
В течение этих лет он ухитрился провести в моргах немало времени. И какими бы прекрасно оборудованными и чисто вымытыми они ни были, ничто не могло скрыть главного: по сути, это – морозильные камеры для мертвецов.
– Большое спасибо, что пришли, – сказал патологоанатом, заводя Тахиона в операционную. Его взгляд на секунду остановился на его культе и снова скользнул в сторону. – Особенно после… но я никогда ничего подобного не видел, а вы – специалист.
– Нет проблем.
Патологоанатом помог ему надеть халат и маску. Они подошли к столу. Там бледная женщина прижимала к груди ножницы для вскрытия грудной клетки и с тревогой смотрела на безголовое тело.
Труп был вскрыт от грудины до паха, ребра рассечены и отведены в стороны. Однако бледно-желтый нутряной жир уже затягивал блестящие кишки. Ребра выпускали костные отростки. Кожа покрыла перерезанную шею, а в центре вздувался крошечный бутон, словно на бубне, который снизу надавили пальцем. Тахион нагнулся, чтобы лучше видеть.
– Кажется, будто оно… пытается… пытается…
– Отрастить новую голову. Да.
Тахион отпрянул, заметив, что у зародыша головы есть глаза.
А что, если они внезапно откроются? Сохранит ли Несущий Гибель свою способность? Не осуществит ли он свою угрозу даже за могильной чертой?
Что за глупости! Он всегда убивал из-за могильной черты! Наклонившись снова, Тахион извлек из сапожных ножен кинжал и вонзил его в ягодицу. Труп выгнулся и задергался.
– Черт! – заорала женщина, а патологоанатом не останавливался, пока не оказался у двери.
– Ошибка. Крупный просчет с моей стороны. Мой рок и напоминание о том, чтобы я не брал на себя роль бога. Могу я предложить отказаться от вскрытия и немедленно перейти к кремации?
– Отлично. Я возражать не стану. А как насчет праха? Родственники есть?
На губах у Тахиона появилась невеселая улыбка.
– Полагаю, я могу выступить в роли родителя. Я их заберу.
– Док, до чего же вы странный, – вздохнула женщина, отрезая ребро, переросшее за край грудной клетки.
10.00
БИТВА ТУЗОВ – КРОВАВАЯ БОЙНЯ НА СЪЕЗДЕ
Сара вздрогнула и уронила газету в грязь, созданную пожарными брандспойтами и тысячью самых разных ног.
«Ты, черт побери, прав», – подумала она на тот случай, если Тахион ее подслушивает. Хотя он не станет – с его-то такисианскими понятиями чести! Со столь удобными понятиями такисианской чести.
В пятницу вечером он сказал ей все совершенно прямо и даже менее мягко. Разоблачать Хартманна нельзя. Тогда Барнет получит выдвижение на тарелочке. И сколько жизней невинных джокеров ты готова принести в жертву своему мщению?
– Ни одной, – ответила она сейчас.
Пара джокеров повернули к ней полные ошеломленного непонимания лица. Никто из них ее не узнал: сегодня на ней была маска леопарда. Она валялась в сточной канаве на Пичтри. Во время волнений ее почему-то не растоптали до полной негодности.
Что-то захрустело у нее под ногами. Она поковыряла ногой, пока
«Иуда Джек, 1950
Предатель Тах, 1988
Два сапога пара».
После смерти Маки она смогла вернуться к себе в номер. Сегодня на ней были синие джинсы и свободная светло-голубая блузка. Кроссовки пронесли ее мимо фургона Си-би-эс, где серьезный молодой чернокожий внештатный корреспондент говорил в желтый пенопластовый фаллос микрофона:
– Пидмонт-парк остается практически безлюдным после ночных беспорядков, во время которых было арестовано триста джокеров. Сейчас несколько десятков джокеров растерянно бродят по растоптанным руинам палаточного городка. После личного обращения губернатора Массачусетса Майкла Дукакиса мэр Атланты Эндрю Янг отменил приказ, по которому любой обнаруженный на улице джокер подлежал аресту. Все еще идут дебаты по поводу отказа губернатора Харриса объявить военное положение…
Их было немного, но в каком-то смысле они были ее народом. И она ходит среди них в последний раз. Ни один джокер больше не станет ей доверять, и она поклялась спасением души, что никогда не откроет тайну, которая оправдала бы ее в их глазах. Ради них самих она должна позволить им ее ненавидеть.
«И ради меня самой. Если я не планирую больше никогда не смотреться в зеркала».
Том Брокау обращался к ней из переносного телевизора, установленного на перевернутом леднике и оставленного без внимания беспокойным темнокожим джокером, лицо и все видимые части тела которого покрывали светящиеся синим фурункулы.
– …нестабильное перемирие между объединенными силами полиции и тузов и несколькими сотнями демонстрантов-джокеров у клиники имени Блайз ван Ренссэйлер…
Камера показала плакат, который с обеих сторон удерживало по шесть зеленых пальцев, заканчивающихся присосками: «Валет червей бьет всех джокеров колоды». А потом картинка остановилась на джокере, которого, как знала Сара, звали Язвой – по очевидной причине. За ним видна была оказавшаяся в осаде клиника в Джокертауне.
– Тузы помогают полицейским свиньям подавлять здесь джокеров, – сообщил он в камеру, указывая на оцепление, сдерживавшее демонстрантов. – Кристалис прикончили тузы, а накажут за это джокера. Они все против нас!
«Тахион, Тахион! Догадывался ли ты, чем жертвуешь?» Сара это хорошо знала. Это стало одной из причин, по которой она готова пожертвовать своей карьерой и репутацией по его просьбе.
А вторая причина заключалась в том, что она отомстила – и теперь ничто не имело значения.
Кукольник мертв (Тахион сказал, что Хартманн называл свою способность этим именем). Несущий Гибель прикончил его, успел высосать через глаза Хартманна прежде, чем Маки-Нож его обезглавил.
Зло не умерло – о нет. Как бы Грег ни плакал, как бы ни убеждал всех в собственной невиновности, Кукольник стал квинтэссенцией желаний Хартманна. И эти желания продолжали жить.