ТВ - эволюция нетерпимости
Шрифт:
Михаил Леонтьев, вступив в экранный поединок с Хинштейном-Матвеевым /«двойным агентом госбезопасности», «человеком, который работает сливным бачком»/ первым обнародовал медицинскую справку своего заклятого недруга /диагноз – вялотекущая шизофрения/. А «Скандалы недели» /ТВ-6, тот же Березовский/ немедленно усомнились в праве больного быть выбранным в Думу.
«За мной следят», – с возмущением объявил Хинштейн в своей рубрике «Секретные материалы» /ТВЦ/, продемонстрировав на экране рукописные странички с номерами домашних, дачных и мобильных телефонов Березовского и его знакомых.
Кульминацией
Ссылаясь на цифры опросов, инициаторы подобного рода методов сбора «материала» нередко уверяют, что эти цифры говорят о «рейтинге доверия» к ним читателей или зрителей. О том же твердят и авторы «Дорожного патруля». Но с таким же основанием на доверии публики могли бы настаивать наркодельцы и издатели порнографии, будь они заинтересованы в проведении рейтингов.
«Королем бульварного ТВ» называли Херальдо Риверу – ведущего, скандально известного телезрителям США. Американские каналы не вступали в открытые войны, но «возмутители спокойствия» возникают и здесь. Жертвоприношения детей. Супружеские измены. Подростковый секс... Все это поднимало рейтинги популярности. Многие передачи Риверы завершались потасовками, а однажды он вступил перед камерой в поединок с женщиной-борцом, причем схватка происходила в грязи.
Последнее обстоятельство характерно.
Особенно для периода информационных войн.
«Наши телевизоры ежедневно хоронят честность, порядочность, здравый смысл, государственные интересы», – не уставали писать газеты.
Каждая сторона считала, что выигрывает сражение. И обе не видели, что проигрывают войну.
Никто не спорит: свобода слова в России, даже в том виде, в каком она существует ныне, едва ли не главное завоевание перестройки. Но никто и не спорит с тем, что нравственный уровень демократического вещания /при всех его достижениях/ достиг самой низкой отметки, преодолел ее и ежедневно доказывает, что в этом направлении нет предела.
Чем больше свободы слова, тем ниже нравственность. На первый взгляд, это выглядит парадоксом.
Но нравственность – всегда несвобода. В том числе – несвобода слова. Того слова, которое оскорбляет аудиторию. Которое унижает личность. Попирает достоинство человека. Полощет на публике, как белье, его частную жизнь. Превращает эфир в поле брани /военной и площадной/. Никакой воспитанный человек не позволит себе свободы подобных слов и подобных действий. Никакой... кроме «генетически пригодных» сотрудников печати и телевидения. Любое предостережение в свой адрес они воспринимают как политическую цензуру.
Испуг перед цензурой преследует их повсюду. Заставляет подозревать ущемление свободы даже в красном цвете на светофоре. Защищая свободу передвижения, они готовы вообще отменить на улицах все светофоры.
Философы древности утверждали – в основе свободы лежит добро. Человек
«Если страна мне поручит заниматься этическими проблемами телевидения, то я начну этим заниматься», – публично заявил популярный ведущий ОРТ. Если страна поручит...
Но этика – культура самоограничения. Своего рода внутренний блокиратор действий, представляющих опасность для окружающих. Когда в человеке такой блокиратор отсутствует, его поведение ограничивают внешние нормы морали.
Свобода культурного человека – осознанная необходимость, а не осознанное отсутствие всякой необходимости.
Пожалуй, первым осознало эту ситуацию НТВ, старавшееся по возможности держаться в стороне от военных действий. «До слез обидно наблюдать, как здание современной цивилизованной информационной журналистики, где новость должна предшествовать комментарию, где должна быть проведена жесткая черта между информацией и пропагандой, где должны быть представлены все точки зрения сторон, вовлеченных в то или иное событие дня или недели, здание, которое мы с коллегами строили почти десять лет, сейчас на глазах разрушают те же самые коллеги как карточный домик: весело, азартно, засучив рукава, прямо-таки с комсомольским азартом, – с горечью подводил итоги в своих «Итогах» Евгений Кисилев /31.10/ – Коллеги, опомнитесь... Это здание, рухнув, похоронит под обломками профессиональные и человеческие репутации. Навсегда... Ощущение такое, что наших коллег охватило безумие. Что они не ведают, что творят...».
Монолог был проникнут смятением и тревогой. Но «опомнитесь» не в меньшей мере относилось и к НТВ. «Сейчас мне начинает казаться, что мы тогда допустили ошибку, – говорил он, спустя два месяца в беседе с корреспондентом «Новой газеты», вспоминая о выборах 96 года, когда журналисты стремились к победе любой ценой. – Мы не должны были делать того, что мы делали... Мы в результате родили монстра».
Под «монстром» ведущий имел в виду утратившую представления о приличиях власть. Но в той же степени это относилось и к самой тележурналистике.
Выборы состоялись. Каковы же были потери, понесенные в информационной войне?
Как выглядел пейзаж после битвы?
Понятие «предвыборные технологии» уже не применялись без определения «грязные».
Доносы превратились в легальный жанр, а тайная полиция едва ли не стала явной.
Журналистское расследование как жанр в глазах телезрителей было дискредитировано. Появилась «преследовательская журналистика».
Осведомители переквалифицировались в ведущих.
Зоологическая лексика вошла в повседневный язык эфира.
Журналисты снова стали «подручными».
«Изуродовано то самое ценное, что мог поставить себе в заслугу Ельцин, – демократическое ТВ», – подытожил директор службы социологического анализа НТВ В.Вильчек.
Достоинство документалиста (вместо заключения)
«С ума они там посходили, что ли, на телевидении?» – этот вопрос зрители не уставали себе задавать на протяжении целого десятилетия. Хотя изначально было ясно – вопрос риторический. Кто же не знает, что с телевидением происходит то же, что и со всей страной.