Тварёныши

Черкашина Ирина

Андрюха невольно вспомнил собственное, совсем недавнее детство. Тоже носился по улице дотемна, до голодной боли в

животе, до цыпок на коже – вначале один, потом с братом. Домой не тянуло – да что там, дома, было хорошего? Батя пил, потом они уже вместе с матерью принимали… Пожрать нечего, делать нечего, разве что пялиться в старый компьютер. Телик был один, на кухне, только там всегда торчал кто-то из взрослых.

Однажды уже подросший Андрюха, придя из школы (куда ходил, надо сказать, по настроению и всегда как-то неудачно) застал полупьяную мать одну. Еды он не нашёл, кроме подсохшего хлеба, и от злости наорал на неё:

«Ты зачем пьёшь? Дома жрать нечего, а ты пьёшь!»

При отце бы не посмел, конечно. Тот, когда его злили, сам так орал! Мог и швырнуть чем-нибудь или в ухо заехать, а рука-то была тяжёлая.

Мать вся сжалась и забубнила: «Дак это… чтоб ему меньше доставалось… чтоб под присмотром был…»

«Ему» – это отцу. Словно защищала его!

Но Андрюха почему-то сразу сдулся и никогда больше на неё не орал. Жалко её стало. Ну дура же…

А потом отец умер, и школа, которая висела над Андрюхой девять лет как проклятие, кончилась, и вот он уже лазит по подвалам как взрослый, и ему даже уже немного за это заплатили.

Конец ознакомительного фрагмента.