Твари
Шрифт:
— У северных рошанов нет клыков и когтей. И никогда не было, с чего ты взял? А насчет шерсти — они оба уроды по мнению других рошанов, волосяной покров почти никакой. Так, редкие волоски! — махнул рукой Борис. — Их презирали и не считали своими. Чудо, как они вообще выжили. Но именно отсутствие волосатости позволило папе с сыном продвинуться по служебной лестнице здесь, среди тошавов. Разумеется, не просто так. Приходилось «расставлять ноги» всем подряд и стараться как следует, иначе карьера оборвалась
— Ага! Наверно, тренировались много. Друг на друге! Просто не жалели сил!
Борис слабо улыбнулся, покрутил головой:
— Видимо, так и есть. Подробности мне неизвестны, да и не нужны. В конце концов, они стали приближенными к мангигу и тогда неизбежно началось соперничество, ведь на вершине может быть лишь один. А Ротшилю только это и нужно было. Диктаторы любят стравливать подданных. И развлечение и польза — доносы пишут! Подробные, с детальным описанием и рекомендациями, как поступить. М-да, — усмехнулся Борис, — все, как у людей.
— Они и научили, — буркнул Алексей. — Эти твари с незапамятных лет среди нас паслись.
— Йерохаам убедил фюрера Ротшиля, что пришла пора переходить к решительным действиям. То есть уничтожить человечество, оставив небольшое количество для размножения. Предполагалось следующее: отобранных человеческих особей скрещивать между собой так, чтобы не осталось расовых различий. Создать некое единое племя, полностью контролируемое тошавами. Здесь, на планете Гаарэкц, роль рабов исполняют рошаны. На Земле — люди. Причем рошаны, как существа родственные, рабы первого сорта, а люди второго. Вроде инструмента, который можно в любой момент выбросить за ненадобностью и заменить другим.
Ротшиль, зная о соперничестве между ними, посылает на Землю обоих. Ревность и зависть к успехам другого станет дополнительным стимулом к работе. Взаимная слежка приведет к накоплению компромата и тому подобное. Так и вышло! Результат превзошел ожидания, человечество было уничтожено за считанные дни. Да ты и сам все видел, — криво улыбнулся Борис.
— Неужели все? Что-то не припомню среди знакомых Йедидъю.
— Карлик, подвал торгового центра, где мы встретились — вспомнил?
— Этот, как его… Замятинский?! — удивился Алексей. — Вот черт, ни за что бы не подумал!
— Он самый. У обоих комплекс неполноценности, поэтому Йерохаам любит играть роль вождя, руководить массами. А Йедидъе нравится подчинять себе окружающих, управлять людьми, как персонажами компьютерной игры. Они и внешность выбирали в соответствии с наклонностями. Рувим — крупный, представительный, с гривой седых волос. Замятинский — шибздик мелкий, такому вдвойне приятно командовать теми, кто сильнее и выше.
— Ясно. И что ж не поделили супруги? Ведь все получилось, как задумывали.
— Власть. Вернее, место подле фюрера.
— Твою мать! — схватился за голову Алексей. — Никогда к такому не привыкну! Слушай, Борис — пожалуйста, никогда не упоминай про ЭТО. У меня последнее время воображение стало чересчур ярким, я сразу представляю… э-э… процесс во всех подробностях. Плющит и колбасит конкретно. Желудок наружу прет, как у морской звезды.
Борис встрепенулся, с любопытством посмотрел на Алексея.
— Это у тебя побочный эффект. Способность внушать и подчинять провоцирует яркость воображения, иначе невозможно полностью отключить волю объекта внушения.
— Спасибо, господин зануда, ты все объяснил. Но мою просьбу запомни. И что дальше?
— Судя по всему, карлик удрал первым. Рассказал об успехах, себя в главной роли изобразил, а папашу принизил до уровня лоха и придурка, который портил все, до чего мог дотянуться кривыми ручками. В итоге Ротшиль сделал его первым придворным с правом …э-э… пропустим права. Рувим угодил в опалу.
— А-а, так вот для чего понадобился стол! — воскликнул Алексей. — А я голову ломал, что за цирк?
— Какой еще стол? — удивился Борис.
— Большой такой, из красного дерева, если не ошибаюсь. Роскошная вещь ручной работы, кучу бабок стоит. Карлик восседал посередине, как магараджа на слоне и что-то пел невнятное. Толпа одурманенных людей несла на руках прямо в воду, многие тонули. Ксюха хотела пристрелить, но передумала — пули могли зацепить людей. Зря!
— Все равно ничего не понял, — пожал плечами Борис. — О чем вообще речь идет?
Алексей коротко рассказал о встрече на берегу Волги с Замятинским.
— А-а, вон что! Я ж и говорю, что он любитель пышных ритуалов. Так вот, Замятинский-Йедидъе первым оказался у саркофага цыганского барона, перешел в этот мир и первым припал к копытам мангига — или фюрера, все равно! — Ротшиля. Йерохаам автоматически стал не нужен, его понизил в должности и отправили в почетную ссылку — сторожить проход. Стадо рошанов в придачу, «на кормление», как раньше говорили на Руси. А меня посадили на цепь у трона, как экзотическое животное.
— Вроде дрессированной мартышки?
— Скорее, ученой! — невесело пошутил Борис.
Алексей подходит к углям, тычет палочкой. Запах печеного мяса нагло бьет в нос, желудок падает без памяти, слюни раздувают щеки. Алексей судорожно сглатывает, слышно раздраженное бормотание:
— Черт, как пахнет! А есть рано, оно только снаружи обжарилось. Надо потерпеть!
Палочка летит в костер, Алексей круто поворачивается на каблуках:
— Тогда получается, что Йерохаам жив, здоров и на всех парах мчится к мангигу этому!