ТВари
Шрифт:
Попила кофе. Подумала. Надела льняной сарафан, в котором хорошо смотрелись ножки и спина, зеленую прикольную шляпку, она в ней похожа на прибалтку с рекламы эстонского сыра, и поехала на радио.
Хоть призы задаром получить и на это самое радио поглядеть. А если повезет, то и на знаменитого диджея Мирского. И даже познакомиться.
И даже получить от него приглашение поужинать. Как он сказал? Когда я беру девушку за грудь, я нежно шепчу ей: Агаш-ша! Агаш-шенька!!
На «Проспекте мира» сделала пересадку.
Поезд между «Алексеевской» и «ВДНХ» надолго
На этот раз поехала не на частнике, а на троллейбусе.
Зачем лишние деньги тратить? Да и торопиться было некуда.
Радийный АСБ-2 стоит через дорогу от телевизионного. Туда можно пройти по тоннелю. И тоже, как и в телевизионном, здесь бюро пропусков. И без паспорта и без московской регистрации – не пустят. Позвонила снизу по пятизначному служебному номеру.
Девушка-секретарь попросила Агашу немного подождать и пообещала спуститься к ней минут через десять. Десять минут обернулись двадцатью пятью. Подошла, но даже и не извинилась.
Они тут на этом радио и телевидении – эти небожительницы, на простых девушек, вроде Агаши, смотрят как на навоз возле дороги.
– Агата Фролова? – спросила небожительница. – Идемте, вам студию покажут и призы выдадут.
В скоростном лифте поднялись на пятый этаж.
Потом долго-долго шли по коридору. Повернули налево, потом еще раз налево. Покуда шли, на стенах пустынного коридора возле бесконечной вереницы дверей, любопытный взор Агаши отмечал звучные, сами за себя говорящие бренды: «Радио Маяк», «Радио Хит-FM», «Радио Россия»…
– Это все студии? – спросила Агаша небожительницу.
– Нет, здесь офисы и редакции, а студии там, в том крыле, – махнула рукой небожительница.
Наконец добрались до конца коридора, где возле лестницы Агаша приметила светящуюся неоновую табличку «Москва-Сити FM». Пришли. И здесь обычная бюрократия.
– Здесь распишитесь, вот здесь и здесь распишитесь…
За две фаянсовые кружки в виде человечьих спин и нижеспинного пространства нужно было расписаться в четырех журналах.
У них в кафе, когда выручку сдавать, и то меньше бюрократии.
– А студию посмотреть можно?
– Из кабинета программного директора через стекло, – ответила небожительница, – а в саму студию нельзя.
– А кто сейчас эфир ведет? – спросила Агаша.
– До двенадцати Мирский, а потом до шестнадцати Ксения Птитц.
– А можно у них автограф?..
– Нет, автограф – это ваше личное дело, хотите, ловите их на улице, хотите, ловите в кафе.
– А где у вас кафе?
– На втором и на четвертом этажах.
– Спасибо.
– Не за что, заходите.
С двумя кружками в фирменном полиэтиленовом пакете, как дура-мешочница, потащилась по коридору назад.
Уже одна и уже без сопровождавшей ее сюда небожительницы. К двум фаянсовым попам в придачу ей в пакет еще и футболку сунули с логотипом «Москва-Сити FM». Будет она теперь в этой футболке по квартире щеголять. Ну, не на Тверскую же в ней идти!
На втором этаже разыскала кафетерий. Вот это да! Да это же там за тем столиком сама Ирма Бальберс сидит! С мужчиной. На Сергея Мирского он не похож.
Набралась наглости, спросила барменшу шепотом:
– А кто это там, с Ирмой Бальберс?
– Это Валерий Дюрыгин, продюсер, – равнодушно ответила ко всему привыкшая барменша.
И точно, как же она могла забыть! Агаша его сто раз видела на экране, просто забыла. Взяла свой кофе, села за свободный столик. И принялась мечтать.
Вот поступит она в Ипполитова-Иванова по классу фортепиано. Станет известной пианисткой. Будет приезжать на радио давать интервью. «В эфире Агаша Фролова, здравствуйте!»
Джон Петров немного расстроился.
Мирский, сволочь, обманул, дал только шестьсот, а четыреста – вспомнил, гадина – вычел с Джона как штрафные за полугодичной давности прокол с певицей Калерией, которую обещал привезти и не привез.
Ну, было дело, облажался, с кем не бывает!
Джон вышел из АСБ-2, по тоннелю прошагал на противоположную сторону улицы Королева, нашел на стоянке свою «бэшку»-четырехлетку. Пора бы уже машину менять, старичок… Но денег пока нема. Вот заработаем на афере века, тогда все купим. И машину не слабее, чем «Дьюзенберг» ручной кастинговой сборки, и четырехкомнатную хатку на Чистых Прудах… Джону не хотелось особняка по Рублево-Успенскому. Жить надо в центре Москвы. Это ожиревшие буржуи могут там замыкаться на своих огороженных шестиметровыми кирпичными стенами сорока сотках. А человеку вроде Джона, который привык жаркими бессонными ночами тусоваться в пекле ночной столицы, перетекая из «Метелицы» в «Меркюрий центр», а оттуда к рассвету в «Эль Гаучо», -. ему не подходит житье в часе езды от Москвы. Ему подавай самый центр.
Итак, остается только одно – заработать три миллиона бакинских. Или лучше пять.
Сколько он уже девчонок нашел для этой своей аферы? Вчера вот третью нашел – Наташу. Сказала, что продавщицей работает на Войковской.
Надо ей позвонить да собрать их всех вместе, устроить что-то в виде смотр-прогона.
А позавчера с ней на телевидении ее подружка была – посимпатичнее этой Наташи. Агата. Кстати говоря, Джон ей визитку-то давал, а не Наташе. Фигурка и мордашка у Агаты такие совсем ничегошные! Но Агата не пришла. Наташа сказала, что передумала. Небось сама и отшила соперницу.
Джона просто так не проведешь, он такого здесь навидался – на сто мопассановских романов хватит. Но тем не менее – вчера он заручился заверениями, что девушки согласны и готовы на все.
– Сниматься будем в живом лайв реалити-шоу, – объяснял он девчонкам, – а на реалити-шоу застенчивым и забитым дурам, которые не догоняют, таким тут делать нечего, здесь врубающиеся, хавающие ситьюайцу требуются.
Девчонки завороженно кивали. Особенно эта Наташа старалась. Надо им завтра-послезавтра учебный прогон устроить под видеокамеру.