Твердыня полуночи
Шрифт:
— Здесь, — выдохнул Даур. Конан и остальные остановились у инкрустированных янтарем дверей, вытирая пот со лба и пытаясь перевести дух. Даже очень выносливый киммериец запыхался. — Это верхняя площадка башни — повелитель любит, чтобы было высоко. Идите, он ждет.
Даур толкнул выложенную солнечным камнем створку двери и в лица охотников ударил яркий солнечный свет.
Это действительно была именно «верхняя площадка», а не «верхний этаж» титанической башни. Островерхую крышу со шпилем поддерживало множество колонн с резьбой в виде цветов и древесных листьев, однако между расположенными по периметру обширного круглого помещения колоннами
Обстановка скромная. Ложе, необъятный круглый стол, стойка-колонна, на которой лежит некий круглый предмет размером с голову ребенка и укрытый черной тканью. Полдесятка каменных кресел с обтянутыми темной тканью подушками — как видно, для посетителей. Несколько подставок для тубусов, в которых хранятся пергаменты. И ничего более. Только солнце льет свои лучи. Вид на окрестности — изумительны, у Конана аж дух захватило. Одно дело смотреть вниз с вершины скалы, и совсем другое — с высоты рукотворного сооружения, пускай возведенного и не-человеком.
— Прошу пожаловать в мое скромное обиталище, — послышался приятный низкий голос. — Я ждал вас. Даур, можешь быть свободен…
Дверь за спинами охотников неслышно затворилась.
Он появился, излучая мудрость свыше всякого правдоподобия. Каждая черта его лица была озарена чистым интеллектом. С виду — человек, никакой тебе альбийской остроухости. Волосы длинные, цвета воронова крыла с синеватым отливом, схвачены на затылке в хвост обычной деревянной застежкой. Глаза ярко-синие, что твои сапфиры. Очень красив, сравнительно молод — лет двадцати пяти, не более. Конану такая красота не нравилась, он обычно именовал людей с такой внешностью «смазливыми и сладенькими». На Асгерд, однако, хозяин башни произвел впечатление — она понимающе хмыкнула, каковое проявление чувств было несвойственно ее сдержанной нордхеймской натуре.
Одевался здешний повелитель скромненько — кожаные штаны и сапоги, некое подобие черного колета, который носят аквилонские гвардейцы из «Черных Драконов», никаких украшений. Только на груди, по бархату, были выложены мелкими и очень хорошо гранеными алмазами три пятилучевых звезды, выстроившиеся в форме треугольника вершиной вверх. Обязательный клинок на поясе.
— Мое имя — Артано, — представился хозяин. — Что в переводе на общий язык означает «Искусный». Проходите. Может быть, отведаете нашего вина?..
ГЛАВА ПЯТАЯ
В которой Ночные стражи знакомятся с нравами обитателей Волчьего острова, а потом уезжают домой…
— …Бессмертные являются главнейшей ошибкой эпохи сотворения. Мир тварный, мир материальный, все, что вам и мне дорого, для них — пустота, ничто. Основные постулаты философии элентари гласят, что «теа», их душа, доминирует над «роа», плотью. И одновременно с этим их роа — бессмертно, не подвержено старению и тлению. Если бы элентари использовали свои — бесспорно, выдающиеся! — возможности для улучшения мира, для его обустройства, то Золотой век продолжался бы до скончания времен!
— А почему же альбы не хотят, как ты выразился, «улучшить» мир?
— Благодаря своему непостижимому для человека
Конан откровенно засыпал, Асгерд с Олемом тоже клевали носом. Только Гвай и Эйнар с горящими глазами продолжали длинную, продолжавшуюся до самого вечера, философскую беседу с красавчиком Артано. Поскольку киммерийца и прежде мало интересовала всякая заумь, он молча накачивался великолепным вином, несколько раз подходил к краю смотровой площадки башни, чтобы во всех подробностях рассмотреть окружавшую Волчий остров живописную местность и совершенно не собирался вступать в беседу, смысл которой от Конана ускользал. Если уж Гваю с Эйнаром так интересно чесать языками — пожалуйста, им никто не мешает, но со стороны Артано просто невежливо заставлять остальных гостей выслушивать многомудрую чепуху о каких-то «роа или «теа», о мире материальном или духовном, об умении или неумении творить и так далее до бесконечности.
Наконец, Артано опомнился — слишком уж громко зевнул киммериец.
— Наши друзья устали, — сказал хозяин Волчьего острова и хлопнул в ладоши. — Эй, там! Уфтак!
На пороге мигом нарисовался наибезобразнейший урук — единственно, он отличался от прочих виденных охотниками гоблинов отсутствием доспехов и оружия. Только темная кожаная одежда с металлическими бляхами.
— Что желает господин? — прохрипел он.
— Отведи гостей в нижние покои. Устроить в лучших комнатах. Отвечаешь за них головой! Любые пожелания и просьбы выполнять незамедлительно. Все ясно?
— Да, господин…
Конан вопрошающе посмотрел на Гвая. Бравый командир охотников явно собирался остаться с Артано и продолжить разговор. Идти куда-то вместе с уруком по имени Уфтак киммерийцу совершенно не хотелось — еще сожрет дорогого гостя где-нибудь в темном углу!
Асгерд оказалась решительнее. Она встала первой, подтолкнула Олема и варвара и сказав: «Вы можете сидеть хоть до рассвета, а я пошла спать», направилась к винтовой лестнице, ведущей вниз.
— Как насчет ужина? — поинтересовался Конан, когда лестница закончилась, и вся компания оказалась в круговой галерее на втором сверху этаже замка. — Только принеси человеческую еду!
— Это, в смысле, человечину? — поддел киммерийца Олем. — Судя по физиономии Уфтака, ничего другого он нам предложить не сможет.
— Могу и человечины, если желаете, — огрызнулся урук. — Комнаты — вон там, раньше в них прежние хозяева жили. Пыльно, правда, но ничего, потерпите. Если чего понадобиться — стукните в гонг в коридоре. Еду принесу скоро. Ночью без меня никуда не ходите, мало ли…
После этих слов Уфтак быстро зашагал прочь.
— Вот вам и вежливость по-гоблински, — хмыкнула Асгерд. — Пошли, что ли, осмотрим комнаты? Надеюсь, нас не поселят в одну казарму с уруками — от этих гнусных рож меня блевать тянет!