Тверской Баскак
Шрифт:
Рязанская сторона стола угрюмо замолчала, а Ярослав подвинул пергамент в их сторону.
— Подписывайте! И благодарите, что живы и город ваш цел.
По лицам послов видно, что подобная резкость им в диковинку. Городская господа привыкла подолгу обсасывать вопросы, торгуясь и выжимая максимум привилегий, а тут на тебе, давай решай все в один миг. Ежели бы Юрий Ингваревич не погиб две недели назад на реке Воронеж, то возможно, рязанское посольство вело бы себя по-другому, а так они остались одни против и Ярослава, и Михаила Черниговского, да еще и татар неведомых.
Вот встал тысяцкий
— Нам бы, благородные князья, посовещаться, с вашего соизволения.
Ярослав бросает взгляд на монгольского нойона, а тот в свою очередь на меня. Я перевожу, и Турслан Хаши, к моему удивлению, не возражает, принимая решение горожан как должное.
Теперь я понимаю, почему Батый доверил вести все переговоры Турслану, а не Кулькану, тот, наверняка бы, уже взорвался. Сидим тут бог знает сколько и конца-края не видно. Посольство, по-моему, уже раз в третий уходит совещаться. Ярослав почти на грани, Михаил тоже побагровел от гнева, а Турслану Хаши все как с гуся вода. С нашей стороны, он словно олицетворение восточной неторопливой мудрости и рассудительности — вопрос сложный, спешить не стоит. За сегодняшнее решение всем придется отвечать головой.
Вся сложность в том, что Рязань первый город Руси, что принимает на себя власть монгольского хана. Для всех это в новинку. Ведь даже Киев и Чернигов до сих пор остаются независимыми. Князья их, да, стали вассалами Великого хана, а города нет. Я даже подозреваю, там до сегодняшнего дня все еще плохо представляют, какую авантюру затеяла их военная элита. Им еще предстоит этот сложный выбор, а вот у рязанцев времени уже нет, надо либо садиться в осаду, либо присягать хану.
В этот раз посольство вернулось довольно быстро, и усевшись на лавку, Алтын Коча начал без предисловий.
— Наши условия такие. Власть хана принимаем. Тебя, Ярослав, признаем Великим князем Владимирским, но в город наряд воинский не пускаем и просим князем себе сына покойного Ингвара.
Ярослав вновь глянул на Турслана Хаши, я как раз закончил тому переводить, и представитель Батыя отрицательно покачал головой. Эти пункты уже обсуждались между ними, и позиция монголов князю была известна. Он перевел жесткий взгляд на рязанцев.
— Я уже говорил вам и еще повторю. Ингвар Ингваревич воевал против монгол, а значит, на стол рязанский сесть не может. У них на это правила жесткие. Пока в городе будет мой наместник и баскак татарский с отрядом.
Господа рязанская вновь недовольно забурлила, но Ярослав тут же пресек недовольство.
— Отряд небольшой будет, токо для порядка, и наместник тож на время войны лишь. Как взойду на престол Владимирский, обещаю, будет у вас князь.
Глава 9
Монгольское войско и князья со своими дружинами двинулись к Коломне, где, по слухам, собирались полки Великого князя Юрия, а я остался в Рязани. Не по своей воле, естественно.
Кулькан назначил временным баскаком Рязани одного из своих сотников, а поскольку тот кроме того, что рубить врагов и пасти скот, ничего больше не умел, то Турслана Хаши оставили помочь бедолаге на первых порах. Меня он, наверняка, уже считал частью
Улочки узкие, по бокам засыпанные снегом избушки — одни крыши торчат. Лица навстречу злые и насупленные, того и гляди разинется в крике рот и завопит — бей их! Я, конечно, все понимаю, радоваться им нечему. У многих на берегах реки Воронеж братья и сыновья лежать остались, но с другой стороны, все могло бы быть намного хуже.
Как там в летописи сказано — «ворвались татары свирепые в горящий город и порубили всех, не щадя ни малого, ни старого». Пока ничего подобного нет и в помине, вон они едут, никого не трогают, лишь глазищами своими узкими по сторонам зыркают.
«Может быть все еще обойдется, — тешу себя надеждой, — а разорение Рязани всего лишь чья-то злая выдумка».
Разместились на княжьем подворье. В свете отсутствия хозяев, мне даже отдельная комната досталась. Правда, ни кровати, ни матраца вновь не нашлось, из всей мебели лишь одна широкая лавка. Хочешь сиди, хочешь спи, на все случаи хороша. Я не в претензии, за те несколько месяцев, что тут отираюсь, уже пообвык маленько. В этом времени, если на голову не льет и тепло, то уже хорошо, а если и пожрать есть, то вообще счастье несказанное.
Первые дни прошли тихо, Турслан с сотником ездили по городу, дворы пересчитывали. Меня не брали, чему я был несказанно рад, ибо шариться по улицам в такой мороз радости мало. Даже заскучал малость от безделья. Зато сегодня, едва стемнело, в мою комнатенку ворвался Калида. Бесцеремонно распахнув дверь, он прямо с порога засверкал глазами.
— Беда, хозяин! Бежать надоть, да поживее!
Не знаю чему я больше поразился, смыслу сказанного или заполошному виду своего вечно непробиваемого спутника. Неспешно спустив ноги с лавки, спрашиваю его, еще не проникнувшись настоящей тревогой.
— Да что случилось?! Толком-то можешь сказать?!
Калида скривился как от зубной боли.
— Некогда разговоры говорить! Пока еще можно, бежать надо из города, а упустим время, ворота закроют, тогда хана!
Нервозность Калиды подстегнула меня лучше всяких слов, и я, разом проснувшись, вскочил на ноги.
Наматывая портянки, успеваю подумать:
«С одним преимуществом моего нынешнего состояния уж точно не поспоришь. Ни одеваться, ни раздеваться! Ноги в сапоги сунул, шубу накинул, кушак затянул и все, уже готов куда угодно, хоть на соседнюю улицу, хоть к черту на рога. Все равно больше ничего нет и собирать нечего».
Пока я одеваюсь, Калида басит, бросая отрывистые фразы.
— С утра в город вернулся боярин Коловрат. На улицах сразу шумок пошел, что не по закону татарва тут хозяйничает. Мол, Ярослав с братом за старшинство спорит, так это их дело. Кто на Владимире князь нам все равно, а вот нехристей на нашу голову ставить не по старине. У нас свои князья родовые есть, пущай они суд правят!
Поднимаю на него вопросительный взгляд.
— И что тут такого?! Ну почешут языками, да разойдутся, чего ты панику то наводишь?