Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер
Шрифт:
Жалобный стон сорвался с пересохших губ Энди Брендона. — Ты требовал, чтобы я приготовила тебе ночью горячий ужин. — Я требовал? — Энди явно не верил матери, но потом взглянул на стол, на испачканную скатерть и переспросил. — И ты приготовила его? — Ты был такой буйный, — объяснила мать, — что мы с тетушкой Элизабет не на шутку перепугались. — Не может этого быть, — только и сказал Энди. — А пока ты сидел здесь и ужинал, — безжалостно продолжала мать, — ты заставил меня принести расходную книгу…
Энди перешел уже ту грань, когда что-нибудь могло его удивить. — Ты отчитал меня за неумелое ведение
Энди опустился на стул. Его взору представилось самое мрачное будущее. — Что же теперь делать? — произнес он, — ты, наверное, меня никогда не простишь. А может, ты шутишь? — с надеждой в голосе переспросил он. — Я что, в самом деле, все это проделал? — Да, ты сидел на этом же самом стуле, где и сидишь сейчас, и ел яичницу, которую считал ростбифом. А я стояла перед тобой и повторяла вслух таблицу умножения. И, наконец, ты заснул.
Миссис Брендон придвинула стул и села напротив своего сына. — Ну что, Энди, я надеюсь, такое больше не повторится? — Ты считаешь, что можно меня простить? — спросил Энди Брендон. — Я думаю, — замялась мать, и Энди в ужасе продолжал ждать следующих ее слов, — я думаю, ты, сын, поступил правильно. Наконец-то, первый раз в жизни ты поступил как настоящий мужчина.
Энди недоуменно посмотрел на свою мать. — Вот теперь ты напомнил мне твоего отца — настоящего шерифа Твин Пикса. Это только он мог вот так прийти в три часа ночи и потребовать горячий ужин. — Надеюсь, — робко осведомился Энди, — больше ничего лишнего я не проделал?
Было не совсем понятно, что он подразумевает под словом «лишнее». То ли лишнюю рюмку, выпитую им в баре, то ли несколько фраз. — Сын, ты вновь начинаешь быть размазней, — произнесла мать. — Запомни хорошенько, как это у тебя вчера получилось, и я думаю, больше нам не придется ссориться. — Н-да, — только и сказал Энди.
Он с ужасом пытался припомнить, что же еще такого он вчера мог выкинуть. Но, в конце концов, увидев, что его мать довольна им, он не стал больше себя мучить вопросами. Он поднялся из-за стола и, тяжело вздохнув, заставил себя сказать громовым голосом: — Мама, а где мой горячий завтрак? — Сейчас, сейчас я его принесу. Тетушка Элизабет его уже приготовила, — и мать заспешила на кухню.
Энди протер глаза, размял плечи, скептично рассмотрел свои измятые и испачканные в грязь форменные брюки. Он подошел к книжному стеллажу, и тут его удивлению тоже не было конца: на самом видном месте, рядом с томиком библии, стояла годовая подшивка журнала «Мир плоти», которая раньше была надежно спрятана у Энди под кроватью. — Да, теперь я, в самом деле, настоящий мужчина. Люси будет довольна мною.
Энди взял с полки пару журналов, сел за стол и даже не вздрогнул, не попытался спрятать журнал, раскрытый самой интересной картинке, когда мать с подносом в руках вошла в комнату.
Энди лишь краем глаза следил за ее реакцией. — Энди, я тут тебе принесла пиво. Твой отец всегда любил пить его по утрам.
Энди хотел было отказаться, но потом все-таки решил, что настоящий полицейский должен пить по утрам пиво. Он
Радостная мать присела рядом на стул. — Энди, я так рада за тебя. Наконец-то ты исправился, и я могу гордиться своим сыном. — Да, сердце матери — большая загадка, — тихо произнесла, стоя в дверях, тетушка Элизабет.
Ей, в самом деле, было не понять восторга миссис Брендон, ведь своих детей у нее никогда не было, и она любила Энди таким, каким он был раньше, а не таким, как стал сейчас. Но Энди ободряюще подмигнул своей тетушке, и та поняла, что все в порядке, что просто в доме Брендона с этого дня началась новая жизнь, что здесь не просто маменькин сыночек, а настоящий мужчина, настоящий полицейский, который, возможно, со временем станет шерифом Твин Пикса. — Мама, — поинтересовался Энди, — я, думаю, мне не стоит просить прощения у соседей за ночной шум? — Нет, что ты. Пусть только попробуют быть недовольными, — сказала миссис Брендон, и Энди принялся с наслаждением поглощать завтрак.
Глава 2
В номере Дэйла Купера звенит будильник. — Утреннее послание Даяне и запоздалая находка. — Как могло письмо Одри попасть под кровать специального агента ФБР? — Дэйл Купер не в силах скрыть улыбку. — Прощальный бутерброд Люси и три чашки ромашкового чая, выпитого Хоггом. — Купер напоминает: Хогг не должен забывать об одноруком. — Шейла готовится к возвращению мужа из больницы, в этом ей помогает Бобби, ставший на время двоюродным братом Лео. — Бобби наказан мистером Пинклом, но Шейла находит способ утешить своего любовника. — Будет ли установлен сосновый пандус в доме Джонсонов?
Пронзительно и настойчиво зазвонил механический будильник специального агента ФБР Дэйла Купера. Это был его любимый будильник, он возил его во все дальние поездки. Он был таким же неизменным атрибутом агента, как и черный диктофон.
Дэйл Купер лениво потянулся в постели и полусонный попытался дотянуться до будильника. С первой попытки ему это не удалось. Раны в правом боку продолжали болеть. Наконец, его левая рука нащупала будильник. Холодный металл остудил пальцы. Дэйл Купер нажал на кнопку и пронзительный звонок смолк. — Слава богу. Ну и звонит же он! Никогда не проспишь, — сам себе сказал Дэйл и еще раз лениво потянулся.
На тумбочке, рядом с будильником, лежал тяжелый армейский револьвер, стоял неизменный диктофон.
Дэйл Купер сделал еще одно движение, дотянулся пальцами до диктофона, щелкнул клавишей и поднес его ко рту: — Даяна, Даяна! Ты меня слышишь? Это говорю я, твой друг, Дэйл Купер, специальный агент ФБР. Ты меня слышишь? Доброе утро. Сейчас шесть часов сорок пять минут. В Твин Пиксе утро. Знаешь, Даяна, сегодня, слава богу, мне не снились великаны и кошмары. Но зато мне снилось, что я всю ночь жевал какой-то огромный бесконечный кусок постной жвачки. И только потом выяснилось, что я всю ночь грыз силиконовую затычку для уха. Поэтому она и показалась мне такой пресной и безвкусной. Знаешь, Даяна, надо будет, как можно больше внимания обращать не на эти силиконовые затычки, а на булочки, которые подают здесь к кофе.