Твинер

Брэкетт Ли Дуглас

Фред засмеялся.

— Приятно снова увидеть детей. И нормальных людей тоже.

— То есть как — нормальных?

— Я был врачом и психиатором. Все десять долгих месяцев я возился с ксенофобами.

— Ксено… кем? — спросила Люсиль.

— Двойное слово — люди, боящиеся незнакомого. Когда парни начинают слишком печалиться о том, что за горизонтом, они поподают ко мне. Да ну это к чертям. Дайте мне чего-нибудь холодненького и утопите меня в пиве. Долгий жаркий день и долгий жаркий вечер был почти полностью посвящен Фреду. Ребятишки, казалось,

выросли на десять фунтов и сияли отраженным светом своего героя. Для соседей, забегавших поприветствовать его, он был человеком, взаправду побывавшем в том месте, в существовании которого они все еще не до конца верили.

Дети всей оравой расселись кружком вокруг стульев, вытащенных в самое прохладное место двора.

— Марс такой же, как в книгах, дядя Фред? Да? Фред вздохнул и указал на твинера, лежащего на руках Барби. — Пусть он тебе расскажет. Он знает лучше меня. — Конечно, — сказал Барби. — Джон Картер знает все. Но … — Кто? — не понял Фред. — Джон Картер с Марса. Фред засмеялся. — Здорово! Отличное имя. Это ты придумал, Мэтт? Вспомнил все те удивительные романы Эдгара Райса Берроуза — « Владыка Марса», «Фехтовальщики Марса», «Боги Марса»?

— Конечно, несколько кисло ответил Мэтт. — Ребята все время их читают. Джон Картер — Герой с большой буквы. — Он повернулся к детям.

— Но ведь Джон Картер был землянином, попавшим на Марс.

— Ну и что же, — сказал Джо, удивился неологичности взрослых. — А ОН — марсианин, попавший на Землю. Это одно и то же, правда, дядя Фред?

— Ты мог бы сказать, что он, как и тот Джон Картер, гражданин двух миров.

— Да, — сказала Барби, — но дело в том, что мы пока не понимаем его языка, так что рассказывать нам о Марсе придется тебе .

— О, конечно, — сказал Фред и начал рассказывать о Марсе, о темных каналах и разрушенных городах, о древних белых башнях, одиноко стоящих под двумя лунами, о прекрасных принцессах и злых королях, и могучих фехтовальщиках… Когда ребята, наконец, снова убежали играть с Джоном Картером, Мэтт показал головой и сказал:

— Не стыдно тебе забивать им головы таким вздором? Фред ухмыльнулся. — Они еще успеют вкусить реальности, когда вырастут. Было уже поздно. Надвигалась ночь. Соседи приходили и уходили. Посторонние ребятишки исчезли. Стало спокойнеее. Наконец, остались только чета Уинслоу и Фред. Мэтт вышел на кухню за пивом.

Откуда-то из темноты раздался вопль Барби. Банка с пивом вылетела из рук Мэтта и, упав на пол забилагейзером пены.

— Неужели малышка… — Мэтт не договорил авскочил из кухни.

Фред и Люсиль вскочили. Визг Барби несся из того угла двора, где стоял гараж. Теперь Мэтт услышал крик Джо и побежал через лужайку. Люсиль бежала позади, громко окликая детей:

— Барби! Джо! Что случилось? При тусклом свете из кухни

Мэтт увидел маленькую фигурку Джо, отчаянно дергавшего ручку туго закрывающейся двери.

Мэтт оттолкнул его. За дверью темного гаража все еще визжала Барбм. Мэтт рванул дверь и влетел внутрь. Там стояла Барби, расскрыв рот

для нового вопля; по ее щекам ручьями бежали слезы. Джон Картер был рядом с ней. Он стоял на задних лапах почти прямо, держась пальцами передней лапы за руку Барби. Глаза его были широко открыты, поскольку ночью не было обжигвющего их света; они были зеленовато-золотыми и очень, очень блестящими. Что-то сжоло горло Мэтту. Он протянул руки, и Барби бросилась к нему в обьятия.

— Ох, пап, здесь было так темно, а Джо не мог открыть дверь…

Джо вошел и поднял на руки Джона Картера.

— Все девочки — трусихи, — презрительно сказал он. — Подумаешь, на несколько минут была закрыта в гараже — и уже закатила исперику!

— А что вам понадобилось? — спросила Люсиль, успокоившись, что с Барби ничего не случилось.

— Просто играли, — хмуро сказал Джо. — Откуда я знал, что старую дверь заклинит?

Все о'кей, — сказал Фред. — Она только испугалась. Люсиль глубоко вздохнула.

— А еще удивляются, почему матери так рано седеют. Ну, ладно, вы оба — марш в постели. Быстро!

Джо направился к дому с Барби и Джоном Картером.

— Э, нет, — сказал Мэтт, — вы не возьмете с собой в кровать эту штуку. — Он схватил Джона Картера за складки шкурки на плечах и выхватил его из рук Джо.

Джо повернулся, готовый устроить по этому поводу шум, но Фред мягко сказал:

— Я возьму его. — И он взял животное куда более нежно, чем Мэтт. — Твой отец прав, Джо, домашним животным не место в спальне. И, во всяком случае, Джону Картеру там не будет уютно. Он любит холодное место, где он может выкопать себе дом и сделать подходящую комнатку.

— Вроде катакомб? — спросила Барби все еще дрожащим голосом.

— Или пещеры? — спросил Джо.

— Точно. Ну, а теперь бегите, а мы с вашим отцом устроим его.

— Ладно, — ответил Джо. — Идет. Он протянул палец и Джон

Картер схватился за него. Джо торжественно качнул рукой.

— Спокойной ночи. Дядя Фред, если он роется в земле, как лесной сурок, то почему у него передние лапки, как у обезьянки?

— Потому что, — ответил Фреж, — он не собирался стать копателем. Он больше похож на обезьянку, чем на сурка. Но там, откуда он родом, уж давно нет никаких деревьев, и он вынужден зарываться в землю, чтобы спастись от жары. Мы называем это адаптацией. — Он повернулся к Мэтту.

— Как насчет старого погреба? Это было бы идеальное решение, если, конечно, ты не пользуешься этим погребом.

— Нет, медленно сказал Мэтт, — я им не пользуюсь. — Он посмотрел на Джона Картера, и тот посмотрел на него блестящими внеземными глазами, Затем Мэтт поднес руку к голове, чувствуя начинающую боль. — Давление скачет. Наверное, к дождю. Пожалуй, я пойду к себе, если ты не против.

— Иди, иди, милый, — сказала Люсиль, — я помогу Фреду устроить твинера.

Мэтт запил пивом две таблетки аспирина, которые ему ничуть не помогли, и впал в тяжелый сон, в который прокрались темные, непривычные и безликие видения.