Твоё дыхание под моей кожей
Шрифт:
– Катюш, хватит в облаках витать. Ты идёшь? – нетерпеливо начала Аня, теребя в пальцах лямку от сумки. Казалось, что в школе никого не осталось, ведь это был последний, восьмой урок. За окном уже стало почти темно. Калинина торопилась, потому что хотела ещё раз пересечься с Денисом в раздевалке. – Жду тебя внизу, черепашка, – дождавшись от блондинки кивка, Аня покинула помещение.
Аня каждый раз намекала Кате на её медлительность, но Котова не обращала на это внимание. В конце концов, теперь ей торопиться некуда (раньше хоть спешила на встречи с Егором).
Девушка спокойно вышла из кабинета, глубоко вдыхая воздух
Она уже не была забитой и скромной девчонкой. Уже практически не жила историями из книжек. Потому что уже сама знала, что такое боль отчаяния и мужские руки на теле. Что такое страх и жгучесть прикосновений. Катя уже чувствовала вкус разочарования и запах секса. Всё это давало ей право знать, что с ней произошли колоссальные изменения, и пойдут ли они ей на пользу покажет лишь время.
Котова снова задумалась, потому удивлённо вскрикнула, когда грубая мужская рука, схватившая девушку за предплечье, потащила её в темноту пустого кабинета.
То, что эта рука принадлежала Белову – не было сомнений: его запах Катя вряд ли смогла бы забыть так быстро.
Котова понимала, что сопротивляться бесполезно, ведь парень был гораздо сильнее её. А ещё в девушке была какая-то болезненная уверенность в том, что Егор не сделает ей больно. Во всяком случае, физически.
– Из-за этого черноволосого цербера тебя практически невозможно было выловить, – спокойно начал Егор, ожидая, пока Катя нащупает край парты, рядом с которой он стоял. Как ни странно, сам он в темноте видел отлично, его глаза быстро привыкали. – Поставила Калинину рядом с собой, чтобы она охраняла тебя от плохого Егора? – в его голосе была насмешка, но какая-то горькая, что не укрылось от внимания Кати.
– Я вовсе не считаю тебя плохим, Егор, и никогда не считала. Просто сейчас мне нужно, чтобы кто-то был рядом, потому что мне нелегко, – тихо ответила Катя, усаживаясь на край парты, в тайне желая, чтобы Белов приблизился к ней так же сильно, как боялась этого.
Егор отчего-то замолчал, пытаясь осмыслить слова блондинки. Её искренность всегда поражала парня, но сейчас казалась чем-то из ряда вон выходящим. Не обвиняет, не злится, честно отвечает и прячет глаза. Даже сейчас остаётся маленьким чистым ангелом, которому просто грешно причинить боль. Похоже, Белову придётся гореть в Аду.
Егору захотелось прижаться к ней, зарыться в блондинистые волосы, как раньше, поцеловать (совсем не пошло, просто чтобы почувствовать вкус её блеска), а потом проводить до дома, чтобы знать, что с ней всё в порядке.
Парень совсем не ожидал того, что сейчас она не будет на него кричать, он уже придумал тысячу реплик, чтобы дать отпор. А на её лице не было гримасы ярости, лишь бесконечная усталость, потому глотку Егора неприятно сдавило чувство отвращения. Чувство отвращения к себе. Впервые, кажется.
– Ты избегаешь меня, – совсем тихо и даже робко сказал Егор, потому бровки Катюши взлетели в недоумении. Егор? Робко? – Я ведь не раз пытался подойти к тебе. Не думаешь, что бежать от разговора – бессмысленно?
– А о чём говорить, Егор? – почти равнодушно
– О чём ты?
– О твоей любвеобильности, конечно. Тебе не нужны серьёзные отношения, о чём ты мне не раз говорил. Как видишь, я тебя ни в чём не упрекаю, я сама виновата в том, что надеялась на безнадёжного человека. Ты поиграл со мной, но ведь любая игра должна иметь конец, верно? – Катя не ждала ответа на свой вопрос, лишь всматривалась в необычайно серьёзные глаза Егора. – Так чего же ты теперь хочешь от меня?
Белов судорожно сглотнул, пытаясь понять, откуда в этом хрупком создании появилось столько твёрдости. Вся его уверенность в собственном всесилии рухнула в одно мгновенье. Ведь он чётко осознавал, что сейчас он затащил Котову в пустой кабинет не потому, что хотел ей что-то доказать. Не потому, что хочет снова продолжить играть с ней, чтобы иметь доступ к её телу. Не потому, что хотел убедиться: Катя по-прежнему влюблена в него по уши.
Егор затащил Котову в пустой кабинет, потому что соскучился. Потому что она снилась ему третью ночь подряд. Потому что он каждый раз провожает её взглядом в коридоре. Потому что духи у неё приятно пахнут. Потому что улыбается она слишком искренне, а смеётся слишком заразительно. Потому что просто хотел побыть с ней наедине немного, услышать голос, почувствовать её тепло.
– Я хочу тебя, – вдруг ответил Егор после минутного молчания.
– Ты всегда всё видишь в своём извращенном свете? – казалось, она совсем не удивлена. Конечно, ведь Егор так мало отдавал ей, показывая себя лишь со стороны своей похоти.
– Я бы сказал, что в эти слова я вложил немного больше, чем ты могла подумать.
– Не представляю, о чём ты.
– Представляешь.
– Скучаешь?
– Да.
Катя опустила глаза, услышав уверенный ответ на свой робкий вопрос. Опять захотелось сорваться и сказать, что тоже скучала. Обнять его крепко-крепко. И забыть всю грязь.
В которой тонули они оба без возможности выплыть.
– Егор, всё изменилось, знаешь? – он хмурился. Он не ожидал от неё этих слов. – Я ведь не обижаюсь на тебя, и не строю из себя независимую. Просто прошу принять то, что я не хочу наступать на старые грабли уже в который раз.
– А что, если я не хочу этого принимать? Я не бесчувственное животное, коим ты меня считаешь. Я привязался к тебе и не хочу отпускать, это так сложно понять?
– Привязаться можно и к щеночку, подобранному с улицы. Кормить его, холить и лелеять. И он будет любить тебя за это и благодарить за всё, что ты для него сделал. Ведь ты показал ему настоящую жизнь, без страха и боли, которые преследовали его на улице. И ему плевать, что в твоём доме ещё десять таких же щеночков, которых ты пригрел, – Катя боялась, что он не поймёт то, что она пыталась до него донести, но судя по серьёзности взгляда Белова, он всё понимал. – Я не щеночек, Егор. Я не хочу быть одной из твоих пассий. Даже в роли любимицы. Я хочу быть уверенной в том, что мой любимый человек сейчас дома, на учёбе, на работе или на природе с друзьями, а не в постели с другой девчонкой. А ты мне вряд ли когда-нибудь дашь эту уверенность.