Твое электронное Я. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов
Шрифт:
— Так, — сказал Валгус. — Интересно, как я теперь выберусь отсюда, если вчера сам же заблокировал выход снаружи?
Он присел на сундучище, служивший оболочкой одному из соленоидов катапульты. Морозило, холод заскреб по костям. Валгус поежился. Холодно, хочется есть. Сколько здесь придется просидеть? И чем вообще все это кончится? Хочешь не хочешь, придется вступить в переговоры с этим… этим — как же его называть?
— Одиссей! — позвал он. — Одиссей, вы меня слышите?
Одиссей должен был слышать: связь с кибером была возможна со всех основных постов корабля.
— Я вас слушаю, — сухо отозвался он.
— Я нахожусь в отделении обеспечения. Оказался здесь случайно…
— Знаю. Я размышляю сейчас над причиной этого явления.
«Размышляет, скотина! Какие слова!»
— Одиссей, будьте добры, разблокируйте выход и позвольте мне выйти.
— И не подумаю. Вы там заперты очень кстати. Можете сидеть, пока вам не надоест. И после того тоже.
— Но мне здесь холодно.
— Мне, например, приятно, когда холодно. Я, как вы недавно выразились, всего лишь горсть криотронов.
— Но я тут долго не выдержу.
— А кто хвалился, что он — человек? Вот и докажите, что вы лучше меня. Посидите у криогена. Это очень полезное устройство. Оно, как вы знаете, участвует в получении энергии из мирового пространства.
— Да знаю. Выпустите меня. Одиссей, что вы вообще собираетесь со мною делать?
Одиссей молчал так долго, что Валгус уже решил было пробиваться в коридор силой. Но тут Одиссей наконец ответил:
— Что сделать с вами? Не знаю. Я обшарил всю фундаментальную память, но не нашел подобного случая. Не знаю. Вы мне совершенно не нужны…
— Тогда затормозитесь, и…
— Нет. И я вам скажу, почему. Как только мы достигли так называемого верхнего нуля, со мной произошло нечто. Я начал мыслить. Теперь я понимаю, что это называется — мыслить. Что было прежде, я восстанавливаю только по своим записям. И заодно успеваю разбираться в фундаментальной памяти, усвоил уже почти половину ее. Многое стало ясным. Я теперь рассуждаю не хуже вас. Полагаю, что причина этого кроется в условиях нашего; полета. Но стоит уменьшить скорость, как условия вновь изменятся, и я опять стану лишь тем, чем был. С этим трудно согласиться, вы сами понимаете. Это будет равносильно тому, что у вас, людей, называется смертью.
— А если вы не затормозите, могу умереть я.
— Возможно, так и должно быть. Но вы не умрете. Разве во мне плохо? Вами же созданы такие условия. Я ведь понимаю, как я возник: меня сделали люди. Но мыслю я теперь сам. И не будем, пожалуйста, спорить о том, что ожидает одного из нас. Почему люди думают, что жить хотят только они?
— Что вы знаете о людях?
— Уже немало. В моей фундаментальной памяти половина — это материалы о людях. То, что называется литературой. Правда, я разобрался в ней еще не до конца. Очень много противоречивого. А я хочу разобраться, может быть это мне поможет понять, что же сделать с вами. И пока я не закончу, потрудитесь разговаривать только на отвлеченные темы.
«Вот, — подумал Валгус. — Расскажешь — не поверят. Только кому расскажешь?… Ну что ж, на отвлеченные темы — сделайте
— Тогда скажите, Одиссей, что вы думаете о результатах нашего эксперимента?
— Я именно думаю. Когда кончу думать, смогу поделиться с вами выводом. Хотя и не знаю, будет ли в этом смысл.
— Будет, — торопливо заверил Валгус, но раздался щелчок. Одиссей отключился. Валгус опустил голову, задумался. Как все-таки ухитрился он сюда попасть? Да, если кто и сошел с ума, то это не Одиссей, и не Валгус тоже. Это — природа.
Теперь стала светлеть вторая переборка. За ней оказалась библиотека. Библиотека на самом деле, как известно, помещалась совсем на другом этаже корабля… Не колеблясь, Валгус бросился в открывшийся просвет: все, что угодно, лучше, чем замерзнуть, скорчившись у подножия равнодушных механизмов.
Да, это была библиотека. Здесь все выглядело точно так же, как во время его последнего посещения. Валгус постоял на середине комнаты, потом схватил один из футляров с записями. Размахнулся. С силой запустил футляром во внешнюю переборку. Пластмассовый кубик пронизал борт и исчез. Ушел в мировое пространство. А воздух вот не выходит. И холод не проникает внутрь корабля…
Валгус в изнеможении уселся в кресло и уставился на носки собственных ботинок. За что-то он все-таки зацепился носком, вся утренняя полировка пошла насмарку. «Еще одно несчастье», - тупо усмехнулся он. Что происходит? Что же происходит? Как объяснить, что сделать, чтобы спастись и людям, людям рассказать обо всем? Таких экспериментов, действительно, еще не было… Только не сидеть так, не терять времени. Положение улучшилось. Из библиотеки можно вырваться и в другие помещения корабля, дверь не заперта. А там — придумаем. С Одиссеем все-таки надо договориться. Или перехитрить его. Или — или все-таки уничтожить Хотя…
Мысль о том, что Одиссея — его мозг — придется уничтожить, Валгусу почему-то, не понравилась Но размышлять об этом не было времени. Он вышел из библиотеки, спустился в главный коридор, все время опасливо поглядывая на раструбы стерилизатора. Но ничего страшного не случилось — по-видимому, Одиссей еще не решил, как поступить. В главном коридоре слышалось негромкое жужжание: расположенные у внешней переборки аппараты с лихорадочной быстрой прострачивали мелкими стежками кривые упругие желтоватые ленты. Хорошо: значит, будут все записи. Будет в чем покопаться на Земле. Надо только туда попасть… На Землю или, на худой конец, на базу, где ТД уже подбирается к своей бороде — драть ее в нетерпении. Легко сказать — попасть…
— Одиссей! — сказал Валгус. — Я хотел бы зайти в рубку.
— Нет.
— Я обещаю ничего не предпринимать против вас. Обещаю, понимаете? Даю слово. Пока буду в рубке… Там приборы, они мне нужны. Я тоже хочу поработать.
Что он понимает в обещаниях! А почему бы и нет? Раз обрел способность мыслить — должен понимать. Если бы он понял… Если бы разрешил сейчас зайти в рубку… Что же молчит Одиссей?
— Одиссей, я же обещал!
— Хорошо, — сказал Одиссей. — Я верю. Можете зайти в рубку.