Твое нежное слово

Монк Карин

Саймон оглядел замусоренный пол.

– Здесь есть шпильки, – сказал он наклоняясь, – но булавки не вижу…

– Ах, вот она! Она просто зацепилась за макушку шляпы. – Камелия быстро сунула булавку в спутанные волосы и двинулась к лестнице.

– Я провожу вас, – предложил Саймон.

– В этом нет необходимости, – беззаботно заверила его Камелия, поднимаясь по лестнице так быстро, насколько позволяли мокрые юбки и турнюр. Пробежав через холл, она распахнула входную дверь. – Надеюсь, я не слишком нарушила ваши планы на сегодняшний день, мистер Кент.

Одарив

его лучезарной улыбкой, она спустилась по ступенькам крыльца на улицу.

Саймон наблюдая, как она торопится по тротуару к элегантному черному экипажу. Ее измятые юбки со свистом рассекали воздух, русые волосы искусительными волнами струились из-под нелепой шляпы, похожей на клумбу с розами. Он задумался, почему возница не ждет ее прямо напротив крыльца. Вероятно, она велела остановиться чуть дальше, чтобы немного прогуляться. Леди Камелия шагала быстро и решительно, отделанная стеклярусом сумочка болталась на запястье из стороны в сторону. Вечерело, дымчато-сиреневый цвет сумерек вуалью окутывал гостью Саймона. Дойдя до кареты, Камелия обернулась и помахала рукой.

Распахнув дверцу, она забралась в карету, не дожидаясь, когда кучер слезет с козел и поможет ей сесть.

Закрыв входную дверь, Саймон задержался в холле. Серый цвет, обволакивающий почти пустую комнату, придавал ей мрачный, гнетущий вид. Саймон решил было зажечь газовую лампу на стене, но отказался от этой мысли. Он редко выходил из своей лаборатории раньше полуночи, а поскольку придется наводить порядок, вероятно, пробудет там до утра. Спускаясь в кухню, Саймон обратил внимание, что брюки промокли и липнут к телу, а влажная рубашка расстегнута почти до талии.

Прекрасно, сухо подумал он. Мало того, что к нему приклеили ярлык отшельника, рассеянного, чудаковатого и эксцентричного человека, теперь его назовут эксгибиционистом. Леди Камелия, кажется, не обратила внимания на его наряд, а если и заметила, то искусно скрыла свое смущение. Возможно, время, проведенное в дикой Африке, притупило ее чувствительность к принятым в лондонском обществе приличиям. Сомнительно, чтобы местные рабочие трудились под палящим небом в накрахмаленных сорочках, жилетах и сюртуках.

Саймон взял со стола швабру, стараясь не думать о зеленоватых глазах гостьи, о ее удивительной нежности и тепле в тот краткий миг, когда он поддерживал ее.

– Боже! Мадам, что вы делаете? – возмущенно глянул из кареты мужчина с мясистым, лицом. – Это не ваш экипаж!

– В самом деле? – Камелия с притворным смущением оглядела винно-красный бархат кареты. – Я узнаю занавески. А вы уверены, что сами не перепутали экипажи?

– Совершенно уверен, – решительно ответил мужчина. – Я только что вернулся из провинции и больше трех часов ехал, сидя на этом самом месте. Я собирался выйти как раз в тот момент, когда вы взобрались в карету.

Камелия настороженно выглянула из окна кареты, наблюдая, как Саймон вернулся в дом и закрыл дверь.

– Тогда я должна попросить у вас прощения, – извинилась она, открывая дверцу. – Я велела кучеру ждать меня здесь, но он, вероятно, проехал чуть дальше. Сожалею, что причинила

вам беспокойство. – Она выбралась из кареты и устремилась по улице, крепко сжимая сумочку.

Сердце неистово колотилось в груди. Камелия торопливо шагала, страшась, что мистер Кент обнаружил пропажу чертежа и гонится за ней. От густой смеси триумфа и страха дыхание стало торопливым, шаг быстрым. Возможно, она не получит уникальный насос мистера Кента, но у нее есть подробный чертеж. Она, вероятно, найдет человека, разделяющего ее взгляды на важность археологии, который построит для нее этот насос. В Лондоне есть и другие изобретатели, которых интересуют более возвышенные цели, чем использование силы пара в стиральной машине или выжимание последней капли сока из лимона.

Камелия дошла до конца улицы, потом заторопилась по узкому переулку, где в карете ее ждал Зареб. Ее африканский друг рьяно спорил с ней, когда она настаивала, чтобы он не подвозил ее к дому мистера Кента, но в конце концов смягчился. Излишнее внимание ей ни к чему, а Зареб из-за своей необычной внешности собирал любопытную толпу всюду, где появлялся.

Одной рукой Камелия придерживала шляпу, другой прижимала к груди сумочку, проклиная стальную хватку корсета, громоздкий турнюр и нижние юбки. Вернувшись в Африку, она с удовольствием совершит над ними погребальный обряд. И какой-нибудь археолог тысячу лет спустя, несомненно, сочтет их орудиями пыток.

– Привет, красотка. – Крупный мужчина преградил ей дорогу. – Куда это мы так торопимся?

Не успела Камелия ответить, как огромная рука заткнула ей рот, заглушая рвущийся из горла яростный протест.

Глава 2

– Ты ее крепко держишь, Стэнли? – Пухлый коротышка сердито смотрел на державшего Камелию гиганта. – Я не хочу, чтобы она мне глаза выбила.

– Она сама не знает, что делает, Берт, – оправдывался Стэнли, все еще затыкая Камелии рот и пытаясь схватить ее молотящие воздух руки. – Думаю, она испугалась.

– Конечно, испугалась, олух неуклюжий, – рявкнул Берт. – Этого-то нам и надо, – быстро добавил он, грозно нахмурив кустистые брови, и неторопливо подошел к Камелии. – Благородная леди не привыкла иметь дело с головорезами вроде нас. Так, моя курочка?

Камелия изо всех сил ударила его в голень.

– Черт! – взвизгнул Берт, прыгая на одной ноге. – Ты видел? Ударила меня прямо по косточке. Мне повезло, если она кожу не содрала! – Он согнулся пополам, потирая ногу. – Ты не можешь держать ее покрепче, Стэнли, или мне это делать вместо тебя?

– Прости, Берт, – извинился Стэнли, отважно пытаясь сдержать Камелию, когда ее огромная шляпа упала на землю. – Я не могу затыкать ей рот и одновременно держать за руки и ноги. Может, открыть ей рот?

– Не вздумай, дурья башка! Ты хочешь, чтобы на ее крик пол-Лондона сбежалось?

– Может, она не станет кричать, если мы ее об этом попросим?

– Превосходная идея, – ухмыльнулся Берт. – Правда, Стэнли, давай отпустим ее и попросим ее светлость не пищать.

Стэнли немного отодвинул руку ото рта Камелии.