Твои дни сочтены
Шрифт:
– Отравление наркосодержащим веществом, – ответил Привольнов. – Несчастный случай. Не исключено самоубийство. Такова официальная версия. Никаких улик милиция не обнаружила, дело закрыли.
Я неопределенно кивнула, как бы показывая, что вникаю в суть.
– А что так поздно спохватились? – снова бросила взгляд на календарь.
– Милехин был в шоке. Только недавно взял себя в руки. Да и к тому же все произошло чисто случайно – если бы я не заехал к Гришке и он не напомнил о вас, то, может, все так и заглохло бы.
Тут Привольнов перевел дыхание, после
– Ни я, ни отец Олеси не согласны ни с официальной версией, ни с тем, что следствие прекращено. Ее убили! И мы хотим знать, кто это сделал и почему! Вот я и пришел к вам, Татьяна Александровна.
– Наркосодержащее вещество – это что? В переводе со сленга милицейского протокола на обычный, я имею в виду, – решила уточнить я.
– Героин, – сухо и коротко выстрелил Привольнов.
Я кивнула головой, стараясь ничем не выдать своего отношения к данному обстоятельству. Признаться честно, я не любила заниматься делами такого рода. Любящий родитель не желает верить, что его дитя принимало наркотик. А Привольнов, судя по всему, поддерживает намерения отца покойной только потому, что зависит от него. И я уже подумывала о том, как бы потактичнее отказаться, когда Алексей, видимо, догадавшись о моих сомнениях, вскинул голову и категорично заявил:
– Олеся не была наркоманкой! И с собой она не покончила!.. Если бы она захотела расстаться с жизнью, то непременно оставила бы посмертную записку. Она не убивала себя! Она не смогла бы причинить такое горе отцу! Она была внимательной и заботливой девушкой.
– А ты-то откуда знаешь? – внезапно спросила я.
Привольнов покраснел, замялся и снова опустил голову.
– Она тебе нравилась?
Поскольку Привольнов не отвечал, я поняла, что недалека от истины.
– Записку, как я поняла, не нашли.
– Не нашли, – подтвердил Привольнов и сглотнул слюну.
Мне вдруг стало немного не по себе – надо же ехидничать в такой ситуации. Может быть, у человека искреннее горе, а я насмехаюсь.
– Кто первым обнаружил тело? – спросила я.
Последовала неожиданно продолжительная пауза, после чего Алексей глухо проговорил:
– Обнаружил Олесю ее ухажер: у него ключи от ее квартиры. Он же вызвал «Скорую» и милицию. Но милиция, как я уже сказал, никаких улик не нашла: ни следов борьбы, ни отпечатков чужих пальцев.
– У кого еще имеются ключи от квартиры? – спросила я, уже выстраивая в голове треугольник Неизвестный Ухажер – Привольнов – Олеся.
– У самого Милехина, у Олеси и… – Привольнов вздохнул. – И ее парня.
– Значит, всего было три комплекта?
– Выходит, что так.
– А кому принадлежит квартира?
– Самой Олесе. Ей отец подарил, как только дочь перешла на пятый курс. Оформил документы… Олеся стала жить там с осени – то есть полгода как.
– Понятно.
– Вообще, я думаю, что это дело рук ухажера, – мрачно проговорил Привольнов и нахмурился. – И хочу, чтобы он был изобличен.
– А почему такая уверенность?
– Олеся в последнее время жаловалась отцу на напряженность в отношениях.
–
Привольнов насупил брови еще больше.
– Может быть, это он и приучил ее к героину, – добавил он.
– Было что-то, указывающее на такой поворот?
– То есть? – Привольнов одарил меня вопросительным взглядом.
– Он наркоман? – прямо спросила я.
– Нет, – со вздохом признал Алексей. – По крайней мере, я не замечал. Я, признаться честно, мало о нем знаю, – раздраженно проговорил он. – Мне он не нравился: наглый, самоуверенный! Кажется, летчик… вертолетчик… или еще какой налетчик. А может быть, и просто никто. Так, соврал для пущей важности. Много ли нужно, чтобы вскружить голову неопытной девчонке?
– А что сам Милехин? Что за человек, чем живет?
– Шеф – сложный человек, – вздохнул Привольнов. – Часто непонятно, что у него на душе.
– Ну а чисто внешние моменты? Положение дел в бизнесе, личная жизнь…
– Он возглавляет фирму по продаже итальянской мебели. Дела вроде бы идут хорошо. Вернее, шли…
– То есть сейчас не очень? – уточнила я.
– Конкуренты наседают, налоговую насылают, и вообще, – махнул рукой Привольнов. – Но это все проблемы, не имеющие отношения к делу. Что еще сказать? – Он задумался.
– Ты, по-моему, кстати, не упомянул ни разу о матери Олеси.
– Они с Милехиным не живут вместе.
– Почему?
– Шеф нашел себе молодую пассию и женился.
– Да, банальная история, – вздохнула, в свою очередь, я. – И где мать?
– Отдельно живет, – кратко ответил Привольнов. – Владимир Петрович с матерью Олеси в разводе с самого ее рождения. Можно сказать, что Олеся была только его дочерью, его и больше ничьей!.. Это он вырастил ее и воспитал.
– И что представляет собой мать? Почему бросила дочь?
– Она алкоголичка, – сухо ответил Алексей.
«Да, интересный коленкор, – подумала я. – Гремучая смесь – отец-бизнесмен и мать-алкоголичка. Иногда дает весьма замысловатое генетическое продолжение».
– И что, она вообще не общалась с дочерью? – спросила я.
– Я не в курсе, – поморщился Привольнов. – Дам вам ее адрес…
– Хорошо. Вернемся к другу Олеси. Ты знаешь, где он живет, работает? Может быть, учится?
– Не знаю, – честно ответил Алексей. – Мне он в свое время представился Елисеем. Кстати, Милехин был твердо уверен, что сможет разлучить их.
– Ему, как и тебе, не нравился Елисей?
– Не нравился, – подтвердил Алексей. – Что касается самого Елисея, то согласно милицейскому протоколу у него железное алиби.
«Это уж я сама как-нибудь разберусь», – с легким раздражением подумала я, однако лицо мое оставалось бесстрастным.
– Ты же говорил сначала, что хотел бы, чтобы я его изобличила, – а сейчас утверждаешь, что алиби, – указала я Алексею на противоречие в его словах.
– Ну, мог нанять кого-нибудь, – сказал Привольнов. – К тому же я не уверен, что это точно он. Может быть, еще кто из близких Олесе людей. Потому что я не верю в самоубийство.