Твои краски

Мосс Эрин

На меня небо упало в тот момент. Я осознавала, но не верила своим ушам, что он действительно сказал это мне в первый раз после года отношений. Тогда мне показалось, что за спиной выросли крылья, и я взлетела высоко в пасмурное небо, и оно озарилось светом на много тысяч миль. В тот момент он и сфотографировал меня.

Я сама до сих пор не понимаю, что же выразилось в тот момент на моем лице – видимо, поэтому снимок мне и не нравится, будто на нем не совсем я.

Я писала его.

Как он фотографировал меня, так я его рисовала, таким, каким видела. Внимательным,

жизнерадостным и невозможно красивым русым красавцем, который улыбается доброй и завораживающей улыбкой. Определенно, я сначала влюбилась в эту улыбку, потом в него самого.

Серые кирпичные стены в квартире были также расписаны мной. Особенно нравился его графический портрет на всю стену в гостиной. Я писала везде, где можно было. Где-то это были просто брызги краски с потеками, где-то пейзаж, где-то причудливые узоры, которые непонятно что обозначали. Я просто писала.

В квартире всегда была добрая и творческая обстановка. Воздух был буквально пропитан любовью, красками и свежезаваренным кофе. Это было время безграничного счастья и спокойствия, но все это оборвалось.

Я до сих пор не могу вспомнить тот самый момент, ту грань, когда все пошло не так. Начались ссоры, крики и непонимание.

– Джессика, можно к вам присоединиться?

Вздрогнув от неожиданности, я заметила Софию, стоящую рядом, с бокалом шампанского в руке. Ее черные волосы до плеч были идеально уложены, а черное платье без рукавов придавало ей деловитость. Тонкие очки, карие глаза и вздернутый носик – она определенно рождена, чтобы быть чьим-то персональным секретарем.

– София, здравствуйте, да конечно. – Я искренне улыбаюсь и встаю чуть поодаль от нее.

– Прекрасная выставка, вы большая молодец, что смогли все это организовать. Официанты, закуски, шампанское… Кстати, шампанское просто восхитительное, – она отпивает немного горькой жидкости и смотрит на работу. – Очень красивый букет, все-таки мистер Руис не ошибался насчет вас. Вы и вправду можете из неживого сделать живое. Посмотрите на эти прекрасные бордовые розы и полевые ромашки. Они словно дополняют друг друга. Стеклянная ваза показывает, что стебли свежесрезанные, значит, бутоны только-только начинают раскрываться, в этом вся и прелесть, – она отпивает еще из бокала, а я ни капли не удивляюсь тому, что Софии удавалось увидеть то, что другие не всегда видят. – Да… – дальше рассуждала она, – определенно этот букет подарен с такой любовью, что я могу только позавидовать.

Она полностью права. Этот букет с ромашками и розами я подарила маме на ее день рождения и в этот же день написала этот натюрморт.

Спасибо София, что увидели мою любовь в работе. – Я улыбаюсь ей как старой подруге, которая понимает с полуслова.

– Это несложно увидеть, Джессика. Вы столько вкладываете в них, что это сразу видно, по крайней мере мне, – она смеется и допивает шампанское. – Работы изумительны, кстати, о них, я по поводу очередного заказа. – Надеюсь, вы закончили свою работу по душе?

– Конечно.

– Прекрасно, завтра я подъеду к вам и заберу ее.

Мистеру Руису в этом месяце нужно срочно три работы. Две будут приблизительно один на один метр, а третья работа большая, три метра в длину и два в ширину.

У меня в буквальном смысле «отваливается челюсть».

– Вы, должно быть, шутите? Три работы за месяц? В таких размерах? Я не смогу в такой короткий срок уложиться, я действительно вкладываюсь в каждую работу по максимуму, а делать на скорую руку не в моей привычке.

– Я подозревала, что вы так отреагируете, поэтому мистер Руис сразу предлагает вам сто пятьдесят тысяч долларов, чтобы вы уложились в срок, либо он разрывает все связи с вами. Решать вам. Часть аванса у меня уже с собой.

Я не знаю, что ответить, не люблю, когда меня ставят в неловкое положение. У меня были заказы на полгода, на год, самый короткий был четыре месяца, который также заказывал мистер Руис, но месяц?! Не знаю, смогу ли…

Но терять такого хорошего клиента тоже не хочется.

– Страшного ничего нет, Джессика. Две работы по фотографиям, а картина большого размера будет абстракцией, ее я вам вышлю на электронную почту.

Сто пятьдесят тысяч долларов. Стоит рискнуть.

– Хорошо, передайте мистеру Руису, что я приняла его заказ.

– Прекрасно! – София роется в своем маленьком, черном, в тон платью, клатче и достает белый конверт, и протягивает его мне. – Это аванс. Не подведите нас, Джессика.

Я улыбаюсь и беру конверт. Тяжеловатый. София улыбается в ответ и прощается. Она свое дело сделала. Уговорила меня на такой сложный заказ! Чем я только думала? Одно успокаивает, заказ стоит сто пятьдесят тысяч, значит, его нужно сделать.

Выставка проходит на удивление спокойно. Я перекинулась парой словечек с покупателями и местными художниками. Одних интересовала цена, других, какой материал был использован в работах, но все благосклонно хвалили работы, отчего в душе стало теплей и мысли о нем отошли на задний план. Я смотрела на гостей и понимала, что какие бы мысли меня не посещали, я добилась всего сама.

Ближе к концу выставки, десять работ из шестидесяти трех были проданы и это весьма не плохо, если считать, что сегодня только первый из тридцати дней выставки.

– Джессика, вы в это верите?! Десять проданных работ! – восклицает Сара, сидя за небольшим столом, который был ближе к выходу из зала. – Я вами горжусь! Все деньги за работы переведены на ваш счет. – Она затягивает свои светлые волосы в конский хвост и ее глаза светятся радостью.

– Спасибо, Сара. Ты отлично сегодня поработала, но не расслабляйся, еще час до закрытия выставки, а я, пожалуй, поеду домой, ноги невыносимо устали.

– Подождите, молодой человек интересовался по поводу вашей картины, – девушка оглядывается по сторонам. – Ушел, видимо, я его сейчас поищу и приведу к вам, только не уходите. Он был очень настойчив.