Твои письма не лгут
Шрифт:
Вскрываю конверт, устраиваюсь поудобнее и начинаю читать. Леди в это время запрыгивает ко мне на кровать и ложится рядом. Одной рукой поглаживаю её по спине. Сразу замечаю, что это письмо отличается от предыдущих. Герман словно был чем-то взбудоражен. Это отображается в почерке.
Пробегаю глазами по вступительной цитате:
«Однажды на белой бумаге с синими строчками он написал стихотворение. И назвал его "Осень", потому что тогда было то время года. О ней и был весь стих».
Сразу узнаю эту цитату. Я прочитала роман Стивена Чбоски "Хорошо быть тихоней", когда мне было шестнадцать лет. На тот момент это было лучшим, что мне доводилось читать. Я переживала все эмоции главного героя и пропускала через себя. Помню, неделю говорила
Использовав именно эту цитату, он, видимо, хотел отдать дань общему воспоминанию. Тогда действительно была осень. Самым ярким моментом для меня из того периода остаётся запланированный поход в лес. Только мы в вдвоём. Герман хотел показать необычное дерево. Мы всегда любили лазить, где только придётся. Не боялись ободрать кожу или повредить ногу. Тогда всё было просто и понятно.
Мы шли по лесной тропе, шалыгая опавшие листья. Я настойчиво доносила, как тяжело американскому подростку в старших классах. Герман терпеливо слушал. Изредка показывал красивые листья и большие грибы. Ещё помню, что на мой день рождения он подарил мне печатное издание "Хорошо быть тихоней". Я до этого читала в электронном виде. Долго визжала от радости. До сих пор храню у себя дома.
Вдоволь отдавшись воспоминаниям, я прочитала письмо, пока перед глазами стоял осенний лес:
«Раньше я обожал раннюю осень, но постепенно перестал ощущать прежнее удовольствие. Я вижу грязь, которую она приносит с собой. Не только на улицах: я вижу её в людях. Мне не раз говорили, что я очень странный, но сами не понимают, что это я вижу их суть. Странные? Нет, скорее, лживые и порочные.
Мортимор перестал быть таким, как прежде. На днях пропала маленькая девочка. Не знаю её имени, но, по-моему, она учится в первой школе. Сработано незаметно: просто не вернулась из школы. И вот уже третий день об этом не пишут в газетах. Люди будто хотят сделать вид, что её никогда не было. Как я узнал об этом? Знаком с её отцом. Дело мутное. Говорит, полиция ломается, просит не поднимать шумиху. Обещают найти. Думают, заблудилась или связалась с плохой компанией. Знаешь какие дети сейчас пошли? Но она была не из таких, та девочка. Друг говорит, учится на отлично. Обожает рисовать, как я когда-то. А когда вырастет, мечтает стать врачом, как мама. Спасать жизни, понимаешь?
Да, я обещал тебя не тревожить, но у меня нет выбора. Ты работаешь в издательстве. Я видел твои статьи: очень талантливо и профессионально. А, главное, правдиво. Я прошу тебя написать об этом случае в своём журнале. И не только об этом: я много чего могу рассказать. Подозреваю о коррупции в городе. Но, по-моему, это лишь малая часть. Есть что-то страшное и более опасное. Если придать это дело огласке, всё может, наконец, всплыть. Свяжись со мной, и я поделюсь всеми материалами. Возможно, хотя бы тогда власти начнут шевелиться. Я не хочу жить в городе, которому плевать на своих жителей. Хочу возродить прежний Мортимор. Но не знаю, был ли он когда-то иным. Мы были детьми, Лера, и многого не понимали. Я буду копать и дальше. Тебе останется только написать статью. Пожалуйста, ответь мне.
С нетерпением жду ответа, Герман»
Твою ж… Герман! Руки начинают дрожать, и я не могу это контролировать. Значит, Герману была нужна моя помощь, а я даже не потрудилась прочитать письмо. Видимо, сразу убрала его в дальний ящик. Времени не было. Силюсь вспомнить чем тогда я была занята, раз даже не помню, как оно оказалось у меня. Много работала. Своё место в редакции получилось заработать далеко не сразу. Но более явная причина: не хотела возвращаться к тому от чего когда-то ушла. Переписка, мнимая связь. Когда надо было просто приехать хотя бы раз. Поговорили
Мне требуются усилия, чтобы подавить внезапное отвращение к себе. Чувствую, как щиплет внутри от чувства вины перед Германом и этой девочкой. Удалось ли её найти? На автомате достаю ноутбук и начинаю искать информацию об этом случае. Но мысли блуждают вокруг письма. Леди удивлённо поднимает голову и выглядывает на меня так, словно знает обо всех моих пороках. Неужели вижу осуждение в её глазах?
— Что? — раздражённо отмахиваюсь я. — Откуда мне было знать, что это очень важно?
Леди с минуту глядит на меня в упор своими осмысленными карими глазами. Потом лишь что-то неразборчиво кряхтит и вновь опускает голову на кровать, потеряв ко мне интерес.
Так, Лера, соберись! Потираю виски, вдавливая пальцы в кожу. Сильно зажмуриваю глаза так, что потом передо мной скачут яркие искры. Теперь ищу и ищу. Просматриваю сайты, новостные ленты, тематические группы Мортимора, хроники — нигде нет информации об этой девочке. В достоверности слов Германа не сомневаюсь, но её будто и правда никогда не существовало.
Ох, Герман, если бы ты только мог отказаться от принципов и вести блог в интернете, я смогла бы найти зацепки. А так это тупик.
Разочарованно опускаю крышку ноутбука и отставляю его в сторону. Перечитываю письмо. Возможно, что-то упускаю. Вскрываю оставшиеся письма и читаю одно за другим. Они написаны намного раньше. Соответственно, не нахожу ничего полезного. В более ранних письмах Герман даже не упоминал о своём интересе к истории города. А если точнее, к его грязным тайнам. В каких-то вскользь упоминает о подозрениях касательно некоторых дел в Мортиморе. Это похоже на конспирологический бред, но я-то теперь знаю, что он и правда что-то нарыл. Мэрия, полиция, юриспруденция, медицина и даже обычные жители — все, по его мнению, имеют тайны. Читая его домыслы, мне хочется спросить, а у кого из нас нет тайн? Очередной тупик.
Вновь беру последнее письмо. Скольжу взглядом по строчкам, а сама думаю. Случайно замечаю странный символ в углу бумаги, больше похожий на обычную кляксу. Но Герман никогда не позволял себе проявлять неаккуратность. Самое странное даже не это, а то что этот символ мне смутно знаком. Пытаюсь вспомнить, где я видела что-то похожее. Крест внутри спирали. И тут меня осеняет.
Хватаю телефон, нахожу в галерее фото архивных газет. Листаю, пока не дохожу до фотографии одной из жертв. Внимательно всматриваюсь в снимок. Видно плохо, но на руке удаётся рассмотреть похожий знак. Герман явно оставил его не просто так. Пытаюсь прогуглить.
Нахожу похожее изображение в кельтской символике. Крест имеет множество значений, но самыми популярными являются мудрость и гармония, олицетворение моста для души, по которому она находит своё последние пристанище. Спираль же означает развитие, изменение жизни, духовный рост. Эти символы изображены на кельтских талисманах и оберегах. Они используются для защиты, притягивают удачу и положительные вибрации. Довольно популярные символы. Их часто используют в искусстве. Вряд ли это что-то даст мне.
Почему Герман пытался акцентировать моё внимание на этом символе? Он есть на теле жертвы, но не понятно была ли это татуировка, или же дело рук убийцы. Он помешан на кельтской культуре? Знаю, что эти знаки используются ведьмами в фильмах. Например, символ трикветр или трилистник. Крест наводит меня на мысль о вампирах. На шее Германа тоже были обнаружены следы от клыков.
Чувствую, что меня начинает заносить. Устало опускаюсь на кровать рядом с Леди и задумчиво чешу её за ухом. Все мои поиски приводят только к новым вопросам. Герман никому не доверял, но если бы у меня была возможность поговорить с кем-то знающим… кто должен знать. Полиция? Нет, мне точно ничего не расскажут. Тем более, если буду прикрываться легендой со статьёй. Но было бы неплохо использовать такие связи. Попытаться.