Твои тьма и свет. Проклятье Авелора
Шрифт:
Затем нестерпимый жар перекинулся на всё тело, и она вспыхнула. Огонь поглощал её целиком, сжирал без остатка. Эрин билась в конвульсиях, кричала, но агония не отступала. А Рид, стиснув зубы, не отпускал её рук. Его лицо тоже мучительно исказилось.
Закончилось всё в одно мгновение. Боль схлынула, заставив тело расслабиться в эйфорическом спокойствии. Тишина звоном отдалась в ушах. Она лежала на земле, вдыхая терпкий лесной аромат, и с трудом училась заново дышать.
Рид отпустил её руки, медленно поднялся.
– Прости, – тихо сказал он. – Огненная магия не самая приятная вещь, но это всё, чем я мог помочь. Твои
«Всё уже прошло», – хотела сказать Эрин, но губы не разомкнулись. Безмятежная лёгкость, пришедшая на смену агонии, была столь прекрасна, что слова были излишни.
Рид взглянул на неё последний раз, удовлетворённо кивнул и вернулся к готовке. Снял дымящийся котёл с огня, ещё немного помешал и разложил. Потом протянул Эрин. Она благодарно кивнула.
Они ели в молчании под последними лучами солнца, пробивавшегося сквозь деревья, и звонкими трелями проснувшегося соловья. Такого всепоглощающего умиротворения Эрин не испытывала ещё никогда в жизни.
И только когда они седлали лошадей, она решилась сказать:
– Спасибо, – она много чего хотела добавить к этому слову, но в последний момент сдержалась. В ответ Рид только кивнул и тронул лошадь вперёд. Будто ничего необычного сейчас не происходило.
Волна облегчения от того, что путешествие не прервано, накрыла Эрин чуть позднее, когда они уже вышли из леса и вновь ехали по широкой дороге. Сегодня она была близка к провалу как никогда за эти дни. Близка к тому, чтобы потерять всё, о чём мечтала с семи лет.
Сколько всего не предусмотренного дома ждало её в этом пути. Но середина уже минула, а она всё ещё в седле. Это был явно хороший знак.
– Я рада, что именно ты взялся мне помочь. – Она постаралась сказать это спокойно. Кажется, не очень получилось. Но молчать дальше она уже ни за что не согласится.
– Как ты и говорила – ты хорошо платишь за мою работу.
– Дело только в деньгах?
– Разве наёмникам нужны другие причины?
Ну вот опять! Внутри вспыхнула новая искра. Ну почему, почему каждый раз, как она пытается наладить беседу, просто отнестись к нему по-человечески, он всё рушит? Как можно быть таким бесчувственным болваном?
– Я же не предлагаю тебе стать лучшими друзьями, не лезу к тебе в душу, не навязываюсь быть рядом по гроб жизни! Почему нельзя просто общаться в дороге? Я так и не заслужила твоей вежливости?
С другой стороны – а чем она могла её заслужить? Как просто дома – достаточно быть собой, чтобы с тобой подобающе обращались.
И достаточно быть дочерью графа, чтобы тебя уважали…
– А ты уверена? – вдруг спросил Рид. – В том, чего ты от меня добиваешься? Ты просто привыкла, что тебя дома все любили. Но тот самый пресловутый взрослый мир, в который ты так отчаянно рвёшься, бывает разным. Со временем ты и сама поймёшь. А пока, я не сомневаюсь, ты в силах пережить дурной характер одного случайно и ненадолго встреченного наёмника.
– Но… – она хотела возразить хоть что-то. Хоть чем-то доказать неоправданность его слов и намёков, вот только достойных аргументов не находилось.
– Эрин, не нужно пытаться со мной дружить.
И сердце рухнуло в пропасть. Так легко и просто – всего от одного слова. Одного имени, сказанного чужими устами.
Она молчала, чувствуя, как в очередную прекрасную, безоблачную звёздную
Первым был запах. Он возник так внезапно, что Эрин едва удержала внутри завтрак. Она тут же уткнулась в накидку, осадила лошадь и зажмурилась. Потому что запах был тот самый, пусть ещё слабый, еле уловимый душок – почувствовав его однажды, уже никогда не забудешь. Впереди были мёртвые тела.
Они ехали по лесной тропе. Луна спряталась за тяжёлыми, почти чёрными облаками, и, чтобы лошади не спотыкались в потёмках, Рид держал тусклый язычок пламени в руке. Судя по затихшим звукам, он тоже остановился.
И вот тогда до них долетели далёкие вопли. Сначала отчаянный женский плач – голос охрип и прерывался всхлипами, она явно кричала уже давно. Потом громогласный гогот, слов было не разобрать.
Эрин распахнула глаза, когда Рид уже потушил пламя. И смогла разглядеть костёр между деревьев в полумиле от них. Около костра плясали тени, не сулящие ничего хорошего.
Не говоря ни слова, Рид спешился, взял под уздцы обеих лошадей и увёл с дороги. Аккуратно спустился в неглубокий овраг, полностью загородивший их от обзора. Но шанс остаться незамеченными был ничтожно мал.
Потом он подошёл вплотную к Эрин, будто окаменевшей в седле, и тихо сказал.
– На этот раз я очень прошу тебя довериться. Не выкидывать ничего из твоих фокусов, ждать здесь. Я гарантирую, что ты в безопасности.
– Мы не уедем, да? – Она сама не понимала, чего жаждет больше – убраться подальше и не знать, что за ужасы творятся по ночам в лесу, или откликнуться на очередной отчаянный вопль. К счастью, Рид сделал выбор за неё.
– Ещё полночи на объезд, – жёстко отрезал он, но тут же смягчился: – Не бойся, я скоро вернусь.
В почти полной темноте он развернулся, шагнул и мгновенно пропал из виду.
На едва гнущихся ногах Эрин медленно съехала из седла. Да, она доверяла ему. Да, на этот раз она не сомневалась, что в безопасности. Но мысль о том, что творилось за оврагом, совсем рядом с ней, ледяной хваткой сковала нутро. Авелор был совершенно не таким, какой представлялся ей в Велене.
Голоса и крики смолкли, но ненадолго. И новые вопли, огласившие лес, были куда громче. А Эрин вспомнила про Договор и связанные руки магов…
Все прочие мысли и сомнения мгновенно вымело из головы. В руку сам собой скользнул несчастный кухонный нож, она снова взлетела в седло и рванула вперёд.
Глава 6
Проклятье Авелора
За деревьями полыхало пламя. Бесцветные языки неистово рвались, достигая верхушек сосен. Её лошадь споткнулась о корягу и с трудом удержалась на ногах, но скорость Эрин не сбавила. Крики, полные боли, разодрали последние остатки ночной тишины.
Один из них мог быть крик Рида. Сердце отстукивало бешеный ритм в унисон с копытами. Она не знала, как и чем сможет помочь, но отсиживаться в овраге не будет. В неровном свете ей казалось, что сама земля перед ней обращается в пепел. Рассыпаются в труху ветки, едва коснувшись лица. И новая, неизвестная холодная уверенность просыпается внутри.