Творец Вселенной
Шрифт:
Девушка отодвинула прозрачную панель в сторону и сделала ещё какое-то движение, но что именно, Каргилл не видел. Через минут в руке у неё была тарелка, на которой лежали очищенные сырые продукты: рыба и картофель. Это было весьма странно. каргилл подумал, что ни Боуви, ни его дочь не были похожи на людей, которые заранее будут что-то делать. Значит, у них на кухне в этих стенах было автоматическое оборудование для того, чтобы подготовить продукты к обработке.
Девушка отошла чуть в сторону, повторила свои прежние манипуляции со стеной, и ещё одна секция отделилась и
Когда она закрыла панель, рыба прямо на глазах зарумянилась, а картофель почти мгновенно потерял свою твердость и сварился.
– Пожалуй, достаточно, - сказала Лела Боуви.
– Ты тоже перекуси чего-нибудь.
Она вынула тарелку голыми руками, остановилась у панели холодильного шкафа взять что-то из фруктов и вышла из кухни.
Каргилл остался один. Когда она вернулась, он уже приготовил себе курицу с картофелем и с аппетитом завтракал.
Лела остановилась на пороге, и Каргилл подумал, что она вообще-то довольно хорошенькая, если не обращать внимания на несколько угрюмое выражение её лица. Конечно, она могла бы получше причесаться, но, во всяком случае, было заметно, что она следит за своей внешностью в отличие от своего отца. Волосы у неё были чистыми и блестящими, а на загорелом лице выделялись голубые глаза и яркие, полные губы.
Она спросила подозрительно:
– Как же такой ловкий Твинер, как ты, так легко дал себя поймать?
Каргилл быстро проглотил ещё не дожеванный кусок и ответил:
– Я не Твинер.
Глаза девушки вспыхнули злым огнем.
– Ты что тут, умничать будешь?
Каргилл доел то, что оставалось на тарелке, и спокойно сказал:
– Я говорю правду. Я не Твинер.
Она нахмурилась:
– А кто же ты тогда?
– В её глазах появилась настороженность, даже тревога: - Тень?
Прежде чем он успел подумать, стоит ли ему притворяться, она сама ответила на свой вопрос:
– Конечно нет. Если бы ты был одним из них, ты знал бы, как работает кухонное оборудование. они ведь ремонтируют наши летающие дома, когда для нас это слишком сложно.
Притворяться было поздно, и Каргиллу пришлось подтвердить, что она права.
Девушка ещё сильнее нахмурилась:
– Но Твинер ведь тоже знал бы все это... Как тебя зовут?
– Мортон Каргилл.
– Откуда ты?
Каргилл рассказал ей, и она казалось, поняла. Кивнув головой, она проговорила:
– Значит, один из этих... За поимку таких, как ты, нам дают награду. Что же ты сделал - там, в своем времени - почему Тени стали за тобой охотиться?
Каргилл пожал плечами:
– Ничего.
– Он не собирался рассказывать ей о трагическом случае с Мари Шане.
Она снова рассердилась.
– Не смей мне врать. Стоит мне только сказать отцу, что ты беглец, и ты пропал.
Каргилл произнес как можно более убедительно:
– Но я действительно не знаю. Что я ещё могу ответить?
– Секунду поколебавшись, он спросил: - Какой это год?
– почувствовал, что у него перехватило дух в ожидании
5
Он как-то не подумал об этом раньше. Не было времени. Часы в комнате со стеклянной стеной в Городе Теней показывали время, но не год. А потом события стали разворачиваться с такой быстротой, что он просто не успевал осознать, что он действительно находится в будущем.
В каком именно будущем? В каком году? Какие события произошли в течение тех столетий, которые отделяют этот мир от его времени? Но сейчас самым главным для него вопросом был тот, который он задал Лале.
Она пожала плечами:
– Две тысячи триста девяносто первый.
Каргилл решил, что предпримет попытку, наконец, хотя бы что-то узнать об этом странном мире, и начал с вопроса:
– Что мне непонятно, так это почему жизнь так сильно изменилась за эти столетия?
Он рассказал ей немного о том, какими были Соединенные Штаты в 1954 году. Она восприняла все очень спокойно.
– Ничего удивительного. Сейчас большинство людей желают быть свободными, не хотят жить постоянно где-нибудь в одном месте или быть привязанными к какой-нибудь дурацкой работе. Люди пока ещё не совсем свободны. Нам - воздушным кочевникам - в этом смысле повезло больше по сравнению с другими. У нас есть наши летающие дома-флотеры, и мы летаем, где хотим.
Каргилл подумал, что он не назвал бы свободными тех, кто был явно зависим от других - взять хотя бы проблемы с ремонтом флотеров, но решил, что не стоит спорить. Ему нужна была информация.
– И сколько вас?
– Около пятнадцати миллионов.
Каргилл не стал возражать, хотя цифра эта показалась ему явно преувеличенной.
– А сколько всего Твинеров?
– Миллиона три.
– Это было сказано презрительным тоном.
– Эти трусы живут в городах.
– А Тени?
– Их, наверное, сотня тысяч, может, чуть больше или меньше.
Каргилл понимал, что она не могла быть уверена в точности этих цифр. Она не производила впечатления человека, который обладает достоверной информацией о таких вещах. Но он знал ещё меньше, чем она, и хоть какие-то знания все-таки лучше, чем ничего. Он представил себе их мир: кругом дикая природа, несколько городов и масса воздушных кочевников, бороздящих небо в своих летающих домах.
– А управляют тут всем Тени, я полагаю?
– спросил я.
– Никто тут никем не управляет, - сказала девушка с раздражением.
– И вообще, хватит вопросов. Не твоего это ума дело.
– Она вышла из комнаты.
Большую часть этого дня Каргилл пробыл один. Лелу он видел лишь раз, когда она на минуту зашла на кухню, чтобы приготовить обед себе и отцу. У него было время, чтобы серьезно подумать над тем, что он узнал. Самым поразительным было катастрофическое сокращение населения. Значит, все честолюбивые стремления людей двадцатого века оказались бессмысленной суетой, значит, все достижения цивилизации оказались ненужными, так как человечество не выдержало её чудовищного стресса и отвергли все накопленное трудами предыдущих поколений, как только появилась такая возможность.