Творение Мастеров

Грунвальд Ксения Андреевна

– У таких еще и дети могут быть?
– искренне удивился Влад.

– Раз господин Цузайн так сказал, значит, так оно и есть. Да и чем колдуны отличаются от живых?
– Дагн издал смешок.
– В этом смысле точно ничем. И зачем она ему сдалась? Обычная человеческая девчонка, не то, что этот.

– Не такая уж она и обычная, - возразил Влад.
– Я заметил - у нее глаза разного цвета.

Даймон слышал, как Феба в бочке гневно пускает пузыри. Вода вокруг нее почти кипела. Воздух

лорелее не требовался, но сам факт такого заключения вывел бы из себя кого угодно.

– Уймись!
– рявкнул Влад с превосходством и стукнул по крышке. Феба не замедлила ответить ударом, после чего затихла. Даймон решил, что она устала.

Дагн не рискнул применять к нему пытки, терпения же у него на монотонное молчание не хватило, и он скоро ушел вместе с Владом на ужин, напоследок бросив что-то про "голод укротит кого угодно". Влад подобострастно хихикнул, прежде чем навесить на дверцу замок.

Когда стало совсем тихо, Феба возобновила попытки выбить крышку. И, в конце концов, ей это удалось.

– Yonier... Awa di lola aizu evenvin qudare evenvina nshi sonos, - пропыхтела она, вылезая из бочки. На металлический пол хлынула вода.
– Ano nshi conoltac qud atta kejoes*.

– Asen qudar voylos dhi zutaes**?
– осторожно спросил Даймон.

– Atta naits ete larmes qudare Maria. Anse nsheyerd nshi grimpac***, - Феба вбила крышку обратно в бочку и принялась возиться с замком.
– Guaset!

– Qudar****?..

Видимо, Фебе надоело разговаривать на Ине-Ди, и она перешла на Общий:

– Во что только я с вами впуталась... Скажи, Бледная Рожа, а ты же не слепой, правда? Ты просто не можешь быть слепым.

Молчание Даймона была красноречивее слов. Феба удивленно обернулась.

– Что, правда?..

– Atta nshi vus dhi lole hiryo*****, - медленно ответил он.

– Твою мать, - только и сказала Феба.
– А почему так случилось?

– К счастью, моя мать здесь не при чем, - хмыкнул Даймон.
– Так было угодно Богу.

– Ты настолько веруешь, что готов принять свою слепоту как должное?

– Моя слепота и есть мое должное. Я уже давным-давно это принял.

– А ты не думал, что ее, наверное, можно вылечить?

– Не знаю, - совершенно спокойно, на грани с равнодушием, ответил он, не раздумывая ни секунды.

– Дурак, - вздохнула лорелея.
– Похоже, ты и не собираешься выяснять...

Больше она ничего не сказала. Даймон ощутил водяную магию лорелай: с помощью пролившейся на пол воды ей все же удалось открыть дверь и снова закрыть ее, уже с обратной стороны.

– Atta naits ete larmes qudare Maria, - напоследок повторила Феба, закрывая решетку с другой стороны.

– Maria nshisognames, - торопливо сказал Даймон.
– Ansha dachis qudare conoltac******.

Голос Дормиентес мало отличался от голоса

ее брата - такой же присвист, только чуть мелодичней. Дружелюбием она не отличалась. Большего о ней, ввиду кромешной темноты вокруг, сказать было пока что невозможно.

– Так, вас-с двое?
– она уверенно схватила за руку Марию. Ладонь диссы была узкой, длинной и холодной.
– Кириос-с-с, бери ее за руку. Ес-с-сли начнете болтать без-з раз-з-зреш-шения - отрежу яз-зык. И ш-шевелитес-с-сь!

Шагала она едва ли не быстрее Фебы. Ноги у Марии мгновенно разболелись с новой силой, но девушка не издала ни звука - и угроза была совершенно не при чем. Выпусти на волю хоть один стон боли - споткнешься, не сумеешь сделать и шага. Авенир тоже молчал.

Время опять растянулось. Мария попробовала считать про себя хотя бы шаги, но быстро сбилась и сдалась. Когда, кажется, прошло уже часа два или три, не меньше, после очередного поворота в лицо дохнуло холодом - сухим.

– С-с-сквоз-зняк...
– прошипела Дормиентес и обернулась.

Обернулась?..

Мария сморгнула, но зрение ее не обманывало: из темноты вполне явственно выступала высокая длинноволосая фигура.

– Свет...
– хрипло прошептала девушка, не веря сама себе. Темнота за последние часы настолько пропитала всю ее голову, что даже намек на свет казался почти нереальным.
– Где-то рядом выход!

– Ещ-ще бы выяс-с-снить, в какую нас-с с-с-сторону з-занес-сло, - заметила Дормиентес, похоже, забыв свою угрозу. И ускорила шаг.

Выход оказался наверху: труба вывела в колодец.

Глаза неохотно привыкали к тусклому темно-серому свету сумерек, падающему из круглого, забранного решеткой отверстия. Внизу, в резервуаре, поблескивала темнотой прихваченная ледком вода. В выложенную булыжниками стену были вбиты металлические скобы. Дотянуться до них не составляло труда, а вот влезть по ним...

Мария потрогала одну. Скоба была скользкая, как намасленная.

Слишком уж новыми они выглядят. Как будто их вбили недавно или нарочно почистили до такого состояния.

Дормиентес это не помешало - примерившись, дисса ловко забралась наверх и сдвинула решетку.

– Тиш-ш-шина, - сообщила она, высунувшись наружу.
– И воняет пожаром. Похоже, мы в том с-с-самом оцепленном районе, о котором болтали эти чертовы рыбы.

– Лезь, кукла, я подстрахую, - хрипло сказал Авенир.

Мария послушно полезла. Руки в промокших перчатках елозили по металлу скоб как по маслу, хотя никакого масла в помине не было. Перевалившись через каменный бортик, она упала на булыжники и судорожно схватила ртом воздух. Его было ровно столько, чтобы с первого вдоха не закашляться от все того же отвратительного липкого запаха гари и прогорклого масла.