Творения и Гимны
Шрифт:
Итак что же сказать нам о самовластии? То, что человек был самовластен тогда, когда был свободен от греха; как же скоро предал он свободу свою, то вместе с свободою потерял и самовластие, и стал рабом греха. Но кто раб, тот уже не самовластен: пусть он был свободен, но как только поработился, стал раб. Бог никого не создал рабом, а всех свободными. Только в отношении к Себе Он сотворил их рабами, поколику даровал им и самое бытие; но и то, чтобы был кто рабом Ему, не хочет Он, чтоб был по принуждению и насилию, а произвольно: подобно тому, как иной бедный и ничего неимущий, когда удостоится сделаться царским служителем, радуется и веселится что именуется и есть раб царя, — так и Бог хочет, чтоб человек был рабом Его по своей воле, и радовался и в великую славу и честь вменял именоваться и быть рабом Божиим.
2. Раб, как только узнает о ком, что он может его
Приложим это к нашему слову. Господь говорит в святом Евангелии: аще вы пребудете во словеси Моем.., уразумеете истину и истина свободит вы (Иоан. 8:32). Три предмета усматривается в слове Господа: пребывание в слове Его, познание истины и освобождение истиною, а не самовластием. Вот освобождение; где же раб? Вслед за приведенными словами говорит еще Господь: всяк творяй грех, раб есть греха (Иоан. 8:34). Вот и раб, настоящий раб, не имеющий самовластия, как мы сказали о рабе. Несколько ниже опять говорит Господь: аще убо Сын вы свободит, воистину свободни будете (Иоан. 8:36).
Поелику Бог истинен есть и неложны уста Его, изрекшия сие, то кто посмеет утверждать, что раб греха самовластен, когда каждый раб, пока пребывает в рабстве, не имеет никакого самовластия? Это сказал Господь нам; а Павел Апостол велиим гласом на всю вселенную вопиет: окаянен аз, кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7:24). Но само собою разумеется, что когда освобождает кто кого, освобождает конечно от рабства. Почему тот же Апостол говорит в другом месте: сво6одою убо, еюже Христос нас свободи, стойте (Гал. 5:1), чем показывает, что освобожденные освободились от рабства, в коем находясь, не были самовластны.
Того, что сказали мы, достаточно к показанию, какое самовластие осталось в нас после того, как мы сделались рабами греха, именно, что оно хранится лишь в нашем желании освобождения, а не в чем–либо большем. Почему нам надлежит приносить Христу сие желание, соединяя с ним и душевную заботу, сердечное искание, не чрез добрыя дела, а чрез одну веру, дабы Христос, давший Себя в искупление за души наши, увидел, как всею душею, всем помышлением и всею крепостию желаем мы и ищем освободиться от злаго тиранства греха, и освободил нас от него божественною благодатию Своею. Между людьми никого нет свободнаго и самовластнаго, кроме одного Христа; а Он потому таков, что есть Бог и человек. С того времени, как Адам стал рабом греха, все люди, до скончания века, рабы суть, кроме тех, которые освобождаемы бывают Христом, как написано: первый человек от земли перстен, а далее: яков перстный, такови и перстнии. Вторый человек Господь с небесе; а потом: яков небесный, тацы же и небеснии (1 Кор. 15:47:48).
Что это за перстный человек? Это блудник, лжец, злой, лукавый, лицемер, нелюбовный, злопамятный, лихоимец, хищник, неправедный, тщеславный, гордый, самомнительный, который, будучи таким же, как и все люди, думает о себе, что он не знать как выше их. Что это за небесный человек? Это святый, преподобный, праведный, как и Господь наш Иисус Христос. Ибо как естественный отец раждает себе чад по себе, так и второй отец Христос по Себе же раждает Себе чад святых, праведных, свободных и самовластных, как сам Он, Отец их. Таковы признаки самовластия, как то, что сказали мы о перстном, служит признаком несамовластия. Из сего явна суть, скажем словами возлюбленнаго Иоанна Богослова, чада Божии и чада диавола (1 Иоан. 3:10).
Поелику таким образом только в желании нашем сохранилось самовластие наше, то нам надобно вопервых возжелать освобождения от рабства, потом взыскать освободителя нашего Христа, а когда найдем Его, припасть к стопам Его и испрашивать у Него себе свободы: ибо никого нет свободнаго, кроме Христа и свободника Христова. Христос милует нас и спасает от рабства, просвещая ум наш, да ясно зрит, или познает правое
СЛОВО ШЕСТОЕ
1. Что болезнь в теле, то грех в душе. Когда тело заболит, больной ни о чем уже другом не заботится, ни о богатстве, ни о славе, ни об утехах, а все об одном уврачевании тела и возстановлении здоровья. Так и когда душа болит грехом, надлежит всю заботу обращать не на другое что, ни на богатство, ни на славу, ни на удовольствия, а на одно уврачевание болезни душевной и возвращение душе здравия. Что же скажу я, всеокаянный, в оправдание свое, в день страшнаго суда, если тогда душа моя окажется больною многими и различными болезнями? Почему не приложил никакого попечения о здравии души своей, а всю жизнь свою трудился и хлопотал только о богатстве, славе и удовольствиях?
2. Причина этому, кажется, та, что не знает грешник о болезнях души своей и не чувствует в настоящей жизни, какое зло причиняют они душе; не зная же и не чувствуя сего, обманывается, и полагая, что у него все хорошо, нисколько не безпокоится о здоровье души своей. И не потому ли грешник, т. е. больной душевно, горд бывает, что безчувствен есть и не чувствует зла, причиняемаго ему грехами? И еще что? Чем более кто безчувствен, тем более гордится, как говорит и божественный Давид: гордыня ненавидящих Тя взыде выну (Пс. 73:23). Будучи же горд, он и мысли не попускает, чтобы был болен, и ненавистию отплачивает тому, кто стал бы говорить ему о его болезни, или предлагать врачевство, тогда как настоящий христианин, чувствующий раны и болезни души своей, ищет врача и охотно подчиняется его врачеванию. Когда тело наше заболевает, мы чувствуем боль, и чувствуя ее ищем врачевства, да уврачуемся. Еслиб не имели мы чувства, то не чувствовали бы и боли; еслиб боли не чувствовали, не чувствовали бы потребности и во врачевстве. Тому же следовало бы быть и в душе, т. е. чтоб она своим духовным чувством чувствовала свою духовную болезнь. Но бывает иначе, — не чувствует. Не чувствуя же болезни, не тяготится ею и не ищет врачевства. Оттого грешник, не чувствуя боли в душе, живет себе весело и не печалится о грехах. Плача достойное состояние: ибо пока он таков, неисцелим и, как неисцелимый, — погибший, ненавистный Богу и святым Ангелам.
Посему надлежит нам, сколько можно, позаботиться о том, чтобы придти в чувство душею своею, возболезновать о грехах своих и взыскать врача душ и телес, Господа Иисуса Христа и, припадши к Нему, умолять Его, да исцелит болезни души нашей. Эти болезни души суть похоти богатства, славы и удовольствия, по причине коих люди бывают гневливы, досадительны, неподвижны на добро, празднолюбивы, лихоимны, хищны, неправедны, тщеславны, горды, завистливы, человеконенавистны, мстительны. Что скажешь ты о всем этом?! Малы эти болезни душевныя и ничтожны?! И благословно душе, верующей во Христа, не чувствовать их и не печалиться о них? Не должно ли напротив плакать и рыдать, и жалобные испускать вопли, чтобы Врач наш, видя сие, сжалился над нею, и дал ей и увидеть и восчувствовать болезни свои? Ибо пока не увидит она их и не восчувствует, не может уврачевать ее и сам всемогущий Врач. Да и что есть уврачевание души? Есть дивное некое изменение души, по коему уврачеванная душа те похоти злыя, которыя прежде были ей так вожделенны, начинает считать мерзостию и заразою, и за это ненавидит их, не сама по себе, а благодатию исцелившаго ее Врача, Коего и благодарит она потом всегда и о Коем велегласно проповедует всем, взывая: сия измена десницы Вышняго (Пс. 76:11). Но чтобы пришел Врач, надобно призвать Его; чтобы призвать, надобно увидеть болезнь и почувствовать ее.