Творения
Шрифт:
ж
25. Теперь же я скажу, почему те боги не наказали за столь многие и столь великие святотатства Дионисия, который не втайне, а открыто выставил богов на осмеяние. Почему этого святотатца не отлучили от храмов, от священнодействий, от своих изображений? Почему он, похитив священные предметы, благополучно отплыл восвояси, о чем он сам в шутку засвидетельствовал? 26. «Неужели вы не видите, — сказал он своим спутникам, опасавшимся кораблекрушения, — сколь благоприятное плаванье даруют бессмертные боги святотатцам?» Возможно, он узнал от Платона, что боги из себя ничего не представляют. [235] 27. Что же Веррес, которого Туллий [Цицерон], его обличитель, приравнял к этому самому Дионисию, Фаларису [236] и ко всем прочим тиранам, [237] не всю ли Сицилию разграбил, присваивая себе статуи богов и убранство святилищ? 28. Нет смысла говорить о каждом преступлении, но хочется разобрать одно, по поводу которого обвинитель сокрушался, используя весь дар красноречия, все духовные и телесные силы, говоря о Церере Катинской или Геннской. [238] Религия первой из них была такова, что мужчинам не дозволялось входить во внутренние покои ее храма. Религия другой была настолько древней, что все истории сообщают, что эта богиня первая собрала плоды в земле Генны и что оттуда была похищена ее девственная дочь. 29. Наконец, во времена Гракхов, [239] когда в государстве начались раздоры и смятение, поскольку в Книгах Сивилл было открыто, что необходимо задабривать древнейшую Цереру, в Генну было отправлено посольство. 30. И вот или та достопоч — тимейшая Церера, которую запрещалось видеть мужчинам даже для произнесения молитв, или эта древнейшая, которую сенат и народ римский задабривали жертвами и подарками, из тайного и древнего святилища была похищена Верресом с помощью рабов, совершивших кражу. 31. Цицерон, когда утверждал, что сами сицилийцы просили его принять дела в провинции, произнес такие слова: «Нет уже в городах наших даже богов, у которых мы могли бы искать защиты, ибо священные их статуи
235
Ср.: Цицерон. О природе богов. 1.12.30–13.34.
236
Фаларис — знаменитый тиран Акраганта, живший в VI в. до н. э., своего рода символ жестокости. См., например: Павел Орозий. История против язычников. 1.20.1–6.
237
Цицерон. Речь против Гая Верреса. V.56.145.
238
См.: Там же. IV.45, 48–51.
239
Тиберий и Гай Гракхи были народными трибунами во второй половине II в. до н. э.
240
Имеется в виду проскрипция 43 г. до н. э., проведенная во времена второго триумвирата.
5. 1. Насколько же справедливее, оставив бесчувственных и пустых [богов], взоры свои обратить туда, где находится престол и обитель истинного Бога, Который утвердил на незыблемых основаниях землю, Который украсил небо сияющими звездами, Который зажег для людей ярчайшее Солнце и исключительный свет в доказательство Своей уникальности, Который разлил вокруг земель море и приказал беспрерывно течь рекам.
Он повелел разостлаться полям, и долинам — вдавиться,
В зелень одеться лесам, и горам вознестись каменистым
2. Как бы то ни было, все это сотворил не Юпитер, который был рожден 1700 лет назад, но Тот, Кто
Был Вселенной творцом, зачинателем лучшего мира, [241]
Кто зовется Богом, чье начало [principium], поскольку оно не может быть открыто, не следует никому искать. 3. Человеку достаточно для полного и совершенного знания, если он знает, что существует Бог. Сила и вершина этого понимания такова, что человек видит, уважает и почитает общего Родителя рода человеческого и удивительного Создателя вещей. 4. Отсюда некоторые люди слабого и некрепкого сердца, словно богов, почитают стихии, которые являются творениями и не имеют чувственности. 5. Когда они удивлялись деяниям Божиим, т. е. небу с различными светилами, земле с горами и долинами, морю c. реками, озерами, родниками, поражаясь совершенством всего этого и забыв самого Создателя, Которого не в состоянии были видеть, стали почитать Его творения и поклоняться им, и никак не могли понять, насколько более велик и удивителен Тот, Кто это сотворил из ничего. 6. Хотя они видят, что эти творения, подчиненные божественными законам, постоянно служат для удобства и пользы человека, все же полагают, что творения эти являются богами. Неблагодарные в отношении божественных благодеяний, они предпочитают Богу и великодушному Отцу Его творения. 7. Однако, что удивительного в том, что заблуждаются грубые и невежественные люди, если таких же предрассудков придерживаются даже философы стоического направления, считавшие, что все небесное, что движется, следует причислить к богам? 8. Ведь стоик Луцилий [242] у Цицерона так говорит: «Так вот, я не могу понять этого постоянства у звезд, эту поразительную согласованность их столь разнообразных путей в продолжении бесконечно долгого времени, если в этом не принимает участия ум, рассудок, разум. А если мы видим наличие этого в звездах, то не можем не причислить их к богам». [243] 9. И чуть ранее: «Остается считать, что звезды движутся по собственному побуждению. Тот, кто это видит и отрицает существование богов, поступает не только невежественно, но и нечестиво». [244] 10. Мы же такое мнение неуклонно отрицаем и вас, о философы, считаем не только невежественными и нечестивыми, но и слепыми, вздорными и безумными, поскольку ваше неразумие превосходит незнание невежественных людей. Те считают богами Солнце и Луну, а вы к тому же еще и созвездия. 11. Откройте же нам таинства звезд, чтобы мы поставили каждой из них алтари и воздвигли храмы, чтобы мы знали, какую из них каким ритуалом и в какой день почитать, какие имена и какие молитвы использовать, если, конечно, не преступно почитать сразу столь бесчисленных и столь мелких богов. 12. Но ведь довод этот, отталкиваясь от которого они решили, что все небесные [тела] являются богами, может быть использован и для доказательства обратного. Ведь если они полагают, что те являются богами на том основании, что совершают точное и согласованное движение, то ошибаются. Из этого аргумента следует, что они вовсе не являются богами, ибо им не позволено отклоняться в сторону от назначенных путей. 13. Впрочем, если бы они были богами, они двигались бы без всякой необходимости и без разбора в разные стороны, подобно зверям на земле, которые вольны, поскольку свободны, бродить как угодно, в ту или иную сторону: куда бы их ум ни вел, туда они и идут. 14. Следовательно, звезды движутся не самопроизвольно, но по необходимости, так как они подчинены существующим законам и правилам. 15. Но философ, рассуждая о движении созвездий, на основании согласованности их путей с временами года решил, что это не случайно, а исходит из их воли, как будто бы созвездия не могли двигаться столь правильно и упорядочение, не имея управляющего ими внутреннего чувства. 16.0, скольтрудна истина для людей, отвергнувших ее, и сколь легка для знающих ее! Если движение звезд, говорит он, не случайно, ничего другого не остается, как признать, что оно совершается по их собственному побуждению. Напротив, сколь очевидно, что оно не случайно, столь же очевидно, что оно не происходит по их собственной воле.
241
Там же. 1.79.
242
Луцилий Бальб — современник Цицерона, ученик римского юриста Квинта Муция Сцеволы. Цицерон сделал его участником своего диалога О природе богов, в котором Луцилий выражает взгляды стоической философии.
243
Цицерон. О природе богов. II.21.54.
244
Там же. И. 16.44.
17. Каким же образом созвездия соблюдают постоянство в своем движении? Безусловно, это Бог, устроитель Вселенной, расположил их так и таким образом устроил, чтобы они перемещались по небесному простору, соблюдая божественный и удивительный порядок, производя смену идущихдруг за другом времен года. 18. Ведь еще Архимед Сицилийский из полой меди сумел создать подобие и модель мира, [245] в которой он так расположил Солнце и Луну, что они, перемещаясь, согласовывали изменения отдельных звезд и даже указывали дни. Эта модель, пока та сфера вращалась, не только показывала восход и заход Солнца, возрастание и убывание Луны, но и различное положение как неподвижных, так и блуждающих звезд. Если это так, то неужели же Бог не мог создать и обустроить ту действительную Вселенную, подобие которой смог создать искусный мастер? 19. Неужели же стоик, если бы он увидел движение звезд, воспроизведенное и изображенное на той меди, сказал бы, что они движутся по собственному соображению, а не благодаря таланту мастера? Стало быть, существует причина, приводящая звезды в движение, но эта причина заключена в Боге, Который и сотворил все, и управляет всем, а не в самих созвездиях, которые движутся. 20. Ведь если бы Солнце захотело постоянно стоять, всегда был бы день. Так же если бы звезды перестали двигаться, кто станет сомневаться, что наступила бы беспрерывная ночь? 21. Но чтобы сменялись дни и ночи, Он [т. е. Творец] захотел, чтобы светила перемещались; причем перемещались так, чтобы не только совершалось взаимное чередование света и тьмы, по которым определяется время труда и отдыха, но и происходило чередование холода и жары, чтобы особенность и сила разных времен года соответствовали рождению и созреванию плодов. 22. Такая продуманность божественного могущества проявилась в создании звездных путей, что философы, поскольку они этого не увидели, сочли, будто созвездия живые, что будто бы они передвигаются словно на ногах и сами по себе, а не по божественному плану. 23. Кто же не знает, для чего Бог придумал звезды и их движение? Разумеется, для того, чтобы с уходом солнечного света не усилилась чрезмерно ночь противной и ужасной тьмой и не навредила живущим. Вот Он [потому] и украсил небо удивительным многообразием и смягчил тьму многочисленными мелкими светилами. 24. Насколько же разумнее тех, кто полагали, что они изучают мудрость, был Назон, когда утверждал, что этот свет исходит от Бога, чтобы попрать власть тьмы. Ту книгу, в которой кратко раскрыты небесные явления, он завершил такими тремя строчками:
245
Архимед — знаменитый математик и механик из Сиракуз (287–212 гг. До н. э.). О созданной им медной сфере сообщает Цицерон (О природе богов. II- 35.88; Тускуланские беседы. 1.25.63).
О
На небо поместил и, среди жгучей тьмы рассеяв, им
Холодным светом повелел сиять ночами.
25. Ведь если не может быть так, чтобы звезды были богами, стало быть, ни Солнце, ни Луна также не могут быть богами, поскольку их свет отличается от света звезд не по сути, а только силой. Если же светила не являются богами, то не является богом и небо, на котором все они находятся. 26. Равным образом, если земля, которую мы попираем ногами, которую обрабатываем и возделываем для пропитания, не является богом, то не должны признаваться богами и горы с долинами. Но если все они не являются богами, следовательно, не может быть названа богом и вся земная твердь. 27. Также если вода, которая служит живущим для утоления жажды или для умывания, не является богом, то и источники, из которых она изливается, не являются богами. Если источники не являются богами, то и реки, чьи воды собираются из источников, не боги. Если же реки не являются богами, стало быть, и море, которое пополняется из рек, не может быть богом. 28. Если же ни небо, ни земля, ни море, которые являются частями мира, не могут быть богами, следовательно, и сам мир не является богом, несмотря на то, что стоики считают мир одушевленным и разумным и, по той причине, богом. Но в этом вопросе они были столь противоречивы, что ничего не было сказано одними, что не было бы опровергнуто другими. 29. Они ведь так рассуждают: «Не может быть ничего, лишенного чувственности, что бы рождало из себя обладающего чувством. Мир же производит человека, который наделен чувственностью. Следовательно, и сам мир обладает чувственностью. 30. Равно не может быть лишено чувств то, чья часть обладает чувственностью. Поскольку же человек обладает чувственностью, то чувственность принадлежит и миру, чьей частью является человек». 31. Большие посылки о том, что обладает чувственностью то, что порождает наделенного чувствами, и о том, что обладает чувственностью то, чья часть наделена чувствами, верны. Однако же малые посылки, из которых вытекают выводы, ложны. Ибо ни мир не производит человека, ни человек не является частью мира. Ведь изначально человека сотворил тот же Бог, Который сотворил и мир; а человек не является частью мира, такой, какой является рука для тела, ибо мир может существовать и без человека, как город или дом. 32. Но как дом является жилищем одного человека, а город — одного народа, так и мир является обиталищем всего человеческого рода. При этом одно дело обитель, а другое — обитатель. 33. Но эти стоики, пока стараются доказать то, что сами понимают неправильно, а именно, что мир чувствен и является богом, не видят, к чему ведут их рассуждения. 34. Ведь если человек является частью мира, и мир обладает чувственностью, ибо человек наделен чувствами, то, поскольку человек смертен, по необходимости смертен и мир. Он не только должен быть смертным, но и подвергаться всем болезням и страданиям. 35. С другой стороны, если мир является богом, то и части его должны быть бессмертны, стало быть, и человек, который является, как вы говорите, частью мира, бог. Если человек бог, то и лошади, и скот, и разного рода звери, птицы и рыбы являются богами, поскольку они обладают чувственностью и являются частями мира. 36. Но это еще терпимо, ведь этих животных почитают и египтяне. Но дело доходит до того, что и лягушек, и мошек, и муравьев следует признавать богами, поскольку в них есть чувства и они являются частями мира. Так всегда аргументы, построенные на ошибках, ведут к глупым и вздорным выводам. 37. Что далее? Стоики сами говорят, что мир создан для обитания богов и людей, словно бы общий дом. Стало быть, мир не является богом, так же как не является одушевленным, если он создан. Ведь одушевленное не создается, а рождается. Если же мир был сотворен подобно тому, как дом или корабль, следовательно, есть некий создатель мира — Бог. Существует отдельно мир, который был сотворен, и отдельно Тот, Который его сотворил. 38. Уже то весьма противоречиво и абсурдно, что, утверждая, будто небесные светила и прочие стихии мира являются богами, они говорят, что и сам мир является богом. Каким образом один бог может состоять из множества богов? 39. Если звезды являются богами, стало быть, мир не является богом, но только обиталищем богов. Если же мир является богом, стало быть, все то, что он содержит, не боги, но части бога, которые, как бы то ни было, не могут претендовать на имя бога. 40. Ибо будет не прав тот, кто скажет, что члены одного человека являются несколькими людьми. Однако же сравнение живого существа и мира не очень подходяще, поскольку живое существо наделено чувственностью и члены его имеют чувства, если, конечно, они не оторваны от тела. 41. С чем же можно сравнить мир? Стоики и сами открывают это, когда признают, что мир был сотворен и служит как бы общим домом для богов и людей. Стало быть, если он создан как дом, ни сам он не является богом, ни стихии его не являются богами, которые лишь его части; ибо ни дом не может иметь власти над собой, ни части, из которых он состоит. 42. Следовательно, стоики опровергаются не только истиной, но и собственными словами. Ибо как дом, находящийся в пользовании обитателей его, сам по себе ничего не чувствует и подчинен хозяину, который или построил его, или живет в нем, так и мир, сам по себе ничего не чувствующий, подчинен сотворившему его Богу, Который создал его для собственного употребления.
6.1. Неразумные люди, стало быть, заблуждаются в двух смыслах. Во — первых, когда предпочитают Богу стихии, т. е. творения Божии. Во — вторых, когда почитают образы этих стихий, созданные по человеческому подобию. 2. Ведь они создают изображения Солнца и Луны по форме человека, равно как и изображения огня, земли и моря, которых называют Вулканом, Вестой и Нептуном, забывая о самих стихиях. Такое влечение к изображениям охватывает людей, что образы привлекают их гораздо больше, чем сами стихии. Люди при этом, конечно, восхищаются золотом, драгоценными камнями, слоновой костью.
3. Их красота и блеск настолько ослепляют, что люди считают, что без этого не может быть никакой религии. И вот под видом поклонения богам почитается жадность и алчность. Ибо люди верят, что боги любят то, что сами они жаждут; то, из-за чего ежедневно происходят кражи, грабежи и человекоубийства, из-за чего по всему миру войны разоряют народы и города. 4. И вот посвящают богам военную добычу, награбленное добро. В самом деле, боги те слабы и лишены доблести, если они столь жадны. 5. Почему же их считают небожителями, если они жаждут земного? Почему их считают блаженными, если они нуждаются в каких-то подарках? Почему считают непорочными, если они наслаждаются тем, стремление людей к чему справедливо осуждается? 6. Итак, [язычники] приходят к богам не столько ради благочестия, которого никак не может быть в дурных и порочных делах, сколько для того, чтобы наслаждаться видом золота, восторгаться блеском гладкого мрамора или слоновой кости, чтобы неустанно рассматривать красочные одежды, усеянные драгоценными камнями, или чаши, украшенные сверкающим жемчугом. И верят, что чем красивее храм или чем прекраснее скульптуры, тем больше в них силы. Таким образом, религия их является лишь тем, что способно восхищать человеческую жадность.
7. Эти религии, которых они упорно держатся, они получили от своих предков. Они не размышляют о том, какие они, но полагают, что они проверены и истинны, поскольку их передали им древние. Авторитет же древности столь велик, что сомневаться в ней преступно. Вот и доверяют бездумно древности, словно бы постигнутой истине. 8. У Цицерона как раз так Котта говорит Луцилию: «Вот, Бальб, что думает Котта, понтифик. А теперь дай мне понять, что ты думаешь, так как от тебя, философа, я должен получить доказательства в пользу религии, предкам же нашим должен верить без всякого доказательства». [246] 9. Если ты веришь, то зачем требуешь доказательств, которые могут поколебать твою веру? Если же ты хочешь доказательства и, следовательно, предполагаешь сомнение, значит, ты не веришь. Ведь ты спрашиваешь чужое мнение для того, чтобы последовать ему, когда оно тебе будет открыто. 10. Вдруг, согласно этому мнению, [древние] религии богов не являются истинными? Что ты тогда будешь делать? Последуешь ли за предками, или за этим мнением? Пусть его скажет тебе другой, но это ты его искал, и ты его принял, вырывая все религии с корнем. 11. Если ты предпочтешь разум, то с необходимостью отступишь от установлений и авторитета предков, поскольку верно только то, что предписывает разум. Если же благочестие посоветует тебе следовать за предками, то признаешь и их глупцами, поскольку они вопреки разуму подчинялись выдуманным религиям, и себя неразумным человеком, поскольку ты почитаешь то, что сам счел ложным. 12. Но все же, поскольку мы упомянули имя предков, посмотрим, кто были эти предки, от авторитета которых, как считается, нельзя отступать. 13. Ромул, решив заложить город, созвал пастухов, среди которых он вырос, и поскольку число их показалось недостаточным для основания города, создал прибежище, куда бежали из соседних районов дурные и не знавшие своего происхождения люди. [247] 14. И вот он собрал из них народ и выбрал в сенат тех, кто был старше по возрасту, и назвал их отцами, и совершал все, советуясь с ними. Об этом сенате так сказал Проперций, [248] автор элегий:
246
Цицерон. О природе богов. III.2.6.
247
Ср.: Тит Ливии. История от основания Города. 1.8.
248
Проперций — римский поэт (ок. 47 — ок. 15 гг. до н. э.), известен прежде всего как автор элегий.
Где заседает сенат в окаймленных пурпуром тогах,
Там собирался старейшин попросту, в шкурах, совет.
Сельский рожок созывал на сходку древних квиритов, Сотня их всех на лугу и составляла сенат. [249]
15. Вот те отцы, постановлениям которых охотно подчиняются образованные и разумные мужи. При этом все потомки считают истинным и неизменным то, что захотели установить эти сто покрытых шкурами стариков. Это те отцы, которых, как было сказано в первой книге, [250] Пом — пилий заставил поверить, что те священнодействия, которые он сам привнес, являются истинными. 16. Действительно, авторитет их возрос благодаря потомкам, ибо, когда они сами жили, никто — ни знатный, ни низкий — не считал достойным вступать с ними в родство.
249
Проперций. Элегии. IV. 1.11–14.
250
См.: 1.22.
7.1. Поэтому необходимо особенно в том, в чем состоит смысл жизни, полагаться на самого себя и опираться в поиске и исследовании истины на свои суждения и собственные ощущения, а не обманываться, веря чужим заблуждениям, словно бы и нет собственного разума. 2. Бог дал всем равно мудрости, чтобы можно было искать то, что неведомо, и исследовать то, что стало известно. Предки оттого, что предшествовали нам во времени, не превосходят еще нас в мудрости, которая, коль скоро дана всем в равной мере, не могла быть полностью захвачена теми, кто жил раньше. 3. Она не оскудевает, как не оскудевает свет и сияние Солнца, поскольку как Солнце является светом для глаз, так и мудрость является светом для человеческого сердца. 4. Вот почему, поскольку для всех естественно размышлять, т. е. исследовать истину, лишают себя разумения те, кто без всякого размышления удовлетворяются установлениями предков и уводятся другими, подобно скоту. 5. Их вводит в заблуяедение то, что, опираясь на имя предков, они считают, что не может быть так, чтобы сами они разумели больше [предков], ибо являются лишь потомками, или чтобы те были безрассудны, ведь они являются предками. 6. Что же мешает нам взять пример с этих предков и подобно тому, как те, найдя ложное, передали его потомкам, передать своим потомкам то истинное, что мы открыли?