Творения
Шрифт:
Письмо XXXVIII. Тому же
За то благодарим тебя, честной отец, что ты собой дал нам пример прекрасного раскаяния, убедив нас исповедью раскрыть таящиеся в нас мрачные залежи страстей — а она порождает ненависть к коснению в грехе. Ведь мы, воистину, лелеем страсти, воспоминание о которых, после совершения наделе, вызывает отвращение, и любим, будто лук, сосложение со злыми помыслами, после которого глаза души хуже видят добродетель и ведение, покрывшись, как чешуёй, страстными образами видимых вещей. Ведь «смежение зрачка» означает слово «лук» [1604] , как говорят исследователи исконных смыслов. И, как чеснок, пожираем мы совершение страстей действием, из-за которого ум, исполнившись нечистоты, гнусными речами и повадками дышит на людей смрадом пороков, которых наелся делом. Так научи же,<633>святой отец, как нам отринуть их и полюбить манну — я говорю об умном хлебе Божественного видения, сыплющемся на нас с небес (Исх 16:15), — и сберечь от тления, не запасая на завтра и не откладывая, чтобы не воскипела она червями плотских страстей, загнив от праздности, и не кичась ею напоказ, чтобы не исчезла она, растаяв в тщеславии. Такими вот речами ещё питай нас, твоих учеников, честной отец, и в молитве поручи нас Богу — ведь без твоего посредничества мы не в силах поклоняться Ему. [370]
1604
Этимологизирование в
Письмо XXXIX. Тому же
Щедро питаешь ты, святой отец, и явного нашего, и мысленного человека. Первого снабжаешь тем, что поддерживает телесное существование, душе же подаёшь, что неоЬходимо для возрастания в Духе. Ведь Бог наделил тебя изобилием и того, и другого, благословив вхождение твоё и исхожде- ние твоё (Пс 120:8). Вхождением называю я обладание дарованной тебе от Бога благодатью, которую ты преумножил деланием, а исхождением — раздачу другим людям твоего разума, производящую, будто плод, делание надлежащего — теми, понятно, кто воспринял твоё даяние.
Письмо XL. Пресвитеру и игумену Фалассию
Прочитав внимательно, господин мой, драгоценное мудрое письмо вашей отеческой святости, и рассмотрев всё, и просмотрев всю книгу моей совести, ничего в ней не обнаружил из того, что вы мне приписываете. Поэтому тут же сократил я волнение души и сжал её расслабление, посчитав безрассудным относить к себе похвалы чужим добродетелям, — это, рассудил я, свойственно лишь душе, имеющей склонность чем угодно соблазняться и обманываться. Ведь воистину безрассудно, [371] чтобы тот, кто наделе не заслужил такую славу, опрометчиво старался присвоить себе хвалу, как будто исполнен добродетели. Однако господин мой, по выдающимся своим добродетелям судя о добродетелях других людей, полагает, из-за изобилия богоподобного совершенства скрывая позор<…>как это в обычае у любящих Господа. Впрочем, я, благословенный господин мой<636><…>призыв к сияющему совершенству добродетели<…>всякого упрёка и порицания заслуживая, так как по моей опрометчивости пожелал<…>вашу любовь предпочёл<…>господину авве Фоме охотно<…>. Стремясь, конечно, с содействием Госиода по возможности исполнить это ваше приказание. Да сохранит тебя Бог, возлюбленный и досточтимый отец, и да сохранишь ты твоими к Богу молитвами<…>слугу твоего и раба, добавлю ещё — и горячо тебя любящего, и да избавишь твоим заступничеством от всех ухищрений дьявола.
Письмо XLI. Тому же
Кто постиг, что Дух пленяет всё во Христа, из всего умеет пожинать себе пользу — так и вы из меня, совершенно отчуждённого от Божией благодати и сильно подверженного законам плоти. И так как во мне нет ничего хорошего, надлежало мне вовсе отказаться вас посетить, чтобы пуще не навредить, исполнив ваш приказ. И я приду, когда будет угодно Господу, и буду знать, что вы останетесь непорочными и незапятнанными, даже общаясь со мной, мирским человеком. Ведь обретённая святость, как и природная, не осквернится никаким нечистым человеком. А что касается жены Веститора, благодетельствуйте с состраданием, если только нет в этом вреда, а в особенности если узнаете, что он может её содержать.
Письмо XLII. Тому же
Блаженный Давид, этот великий царь у Господа, после страшных войн с иноплеменными, после великих испытаний от соплеменных, после тягостных скитаний и непрерывного коварства в ответ на его благодеяния, после восстаний сродников, после<…>и царство, когда почувствовал, что<…>тогда замыслил возвести дом Господу Богу<…>и принял Бог его, как замыслившего благое<…>семя его доведёт до конца благое<…>начинание, приводя как причину то, что он много пролил крови на землю. И повинуется Божиему увещеванию, и с радостью принимает наставление, и предпочитает его собственному плану. И сам не воздвигает храм Божий. А передаёт сыну<…>материал и модель; познавший<…>думаю,<637>правила спасения. И — чтобы не удлиннять речь, подробно излагая созерцаемый смысл — всех упомянутых вещей по отдельности — мирный<…>храм Божий способный<…>и есть, и если кто<…>но не может страхом привестись к служению, и повредить, участвуя в строительстве святейшего храма<…>и Хирама, царя Тира, и сто пятьдесят тысяч иноплеменников камнетёсов и водоносцев. Но «поспеши, и преуспей, и царствуй», даже если станешь царём без твоего Максима, «ради истины, и кротости, и правды» (Пс 44:5), что всё одно и то же. Прибавлю: и бодрствуй, сколько есть силы, чтобы не отступиться как-нибудь вместе с дочерьми языческих царей (3 Цар 11:1) и не разделилось бы царство между неразумным сыном и рабом — отступником. Много ведь желая<…>Будь здоров, честной отец, и молись о рабе твоём<…>находящемся во власти многих грехов. [373]
Письмо XLIII. Кубикуларию Иоанну [1605]
Пришло с миром драгоценное письмо богохранимого моего господина и самого его всего явило в добром его нраве. Ибо в некоей возвышенности речи свойственно проявляться и расположению души с любезностью нрава. И я обрадовался, как будто воочию пришёл ко мне господин мой, и поцеловал его духом, и, обняв, заключил всего во вместилище сердца, и восславил Христа, Бога нашего, вселившего в души людей свет — закон любви, по которому люди, как должно пекущиеся о семенах любви, не могут никогда разлучиться друг с другом, даже если телесно отстоят друг от друга в пространстве на большое расстояние. Но после того, как письмо, доставив благую весть о спокойствии в мире, переменило печаль в радость, должно нам по справедливости за него всячески сделаться угодными Богу, милостиво его ниспославшему, чтобы не оказаться неблагодарными, которые плохо воздают благодетелю. Будем же непременно угодны и будем должным образом употреблять мирное время, отвергнув привязанность к миру и мироправителю, коварно вселившуюся в нас, и прекратим, хоть и поздно, войну, которую ведём против Бога своими страстями, и заключим с Ним договор мира, и, пожертвовав телом (Рим 6:6), перестанем враждовать с Ним. Невозможно ведь нам стать друзьями Богу, восставая на Него в страстях и по порочности соглашаясь быть данниками скверному тирану и губителю душ, дьяволу, если прежде не станем во всём врагами лукавого. Ведь пока мы враги и противники Бога, хоть и прикрываясь именованием верных,<640>до тех пор желаем быть рабами позорных страстей (Рим 1:26) и добровольно соглашаемся приносить дьяволу страшную дань позорными делами, и никакой не будет нам пользы от мира на земле, если скверно расположение нашей души, восстающей против собственного Творца, и не желающей подчиниться Его владычеству, продавшись множеству свирепых повелителей, которые принуждают её ко злу [374] и обманом заставляют предпочесть спасительному пути тот, что ведёт к гибели. Когда же мы отрезвимся от опьянения страстей, и восстанем против скверного и тиранического владычества дьявола, и сбросим с себя его мучительное ярмо, и ясно увидим, насколько растлила нас дружба с ним — вот тогда-то примем незримо к нам пришедшего мирного и кроткого Царя Христа и покорно понесём Его иго, а Он будет нас строить и направлять законами истины, мы же, добровольно связав себя дружбой с Ним, приносить Ему добровольно подати и дани — плоды праведности, созревшие в нас от заповеданных добродетелей. Которым ради нашего спасения возрадуется Тот, Кто один ни в чём не нуждается (Пс 15:2), и дарует нам всё, что неложно обещал. А это вот что: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор 2:9). Для того ведь и сотворил Он нас, чтобы мы сделались причастниками Божественной природы (2 Пет 1:4)
1605
Ж. — К. Ларше в своем предисловии к изданию писем прп. Максима пишет о том, что Письма XLIII и XXIV собрания Ф. Комбефиса идентичны и в действительности представляют собой одно письмо (см. прим. 76 его вступительной статьи, см. с. 47 наст. изд.). Однако, хотя текст этих писем в основном совпадает, между ними имеются и некоторые (незначительные) отличия. Поэтому мы приводим в настоящем издании перевод обоих писем прп. Максима. — Прим. отв. ред.
Будем же достойны мира и спокойствия, благословенный господин мой, мужественно отринув от себя восстающие в нас против Бога страсти. Истомим, сколько есть силы, тело, процветание которого открывает дьяволу вход в душу. Чтением Божественного остановим блуждающий ум и возведём его обратно к Богу. Усилиями самообладания и бдения благоразумно усмирим вожделение, с беспорядочной жадностью устремляющееся ко многим вещам. Молитвами, и мольбами, и милостыней мудро усыпим кипящий и волнующийся гнев. Страхом Божиим и мыслями о грозном будущем остановим безудержное движение и действие чувств. Во всём и прежде всего будем помнить о смерти, и о страшном исходе души из тела, и как по воздуху устремляются ей навстречу начала, и власти, и силы тьмы, тянущие каждая к себе [375] и рвущие её на части соразмерно скверному сродству, возникшему посредством страсти. Будем помнить о едкой боли, причиняемой душе совестью в аду при воспоминании о злых делах, совершённых ею с помощью тела. Будем помнить<641>об окончательном завершении всего мира, при котором безмерным огнём сожжётся всё земное со страшным потрясением стихий от разлагающего жара, а небо закружится в страхе, спеша убежать от лица огня, предоч- ищающего творение ради пришествия Чистого; море исчезнет, земля содрогнётся от основания и явит бесчисленные множества человеческих тел, ни в чём не умалившихся; будем помнить об ужасном часе ответа, который придётся держать перед страшным и ужасным судом Христовым, когда все силы небесные и все люди, сотворённые от начала века, увидят, что каждому свойственно, вплоть до мелькнувшей мысли, когда одних ради сияния их дел примет невыразимый свет и светозарность святой и блаженной Троицы, ещё яснее изливающаяся на тех, кто по чистоте души способен её узреть и принять, других же ради нелепости их дел примет внешняя тьма (Мф 8:12), и неусыпный червь, и негасимый огонь геенны (Мк 9:43), и, что всего тяжче, беспредельный и сознаваемый позор. Будем помнить обо всём этом, чтобы того стать достойными, а на испытание этим не быть осуждёнными, и будем принадлежать самим себе и Богу, а лучше только всему Богу, и целиком, ничего земного не нося в самих себе, чтобы приблизиться к Богу и стать богами, приняв от Бога бытие богами. Так ведь почитаются дары Божии, и приветствуется приход Божиего мира. И довольно об этом.
Бог же мира (Рим 15:33), крестом примиривший нас с Собою (2 Кор 5:19) и выкупивший собственной кровью от власти тьмы (Кол 1:13), Сам да дарует благословенному господину моему мир Свой, превосходящий всякий ум (Флп 4:7), и удостоит Небесного Своего Царствия, где селение всех веселящихся (Пс 86:7) и сонм празднующих (Пс 41:5). [376]
Письмо XLIV. Тому же
Некогда через закон и пророков установив для людей, по благости Своей, многообразный закон взаимной любви, Бог при конце времён Сам по человеколюбию<644>исполнил его, сделавшись человеком. Возлюбил же Он нас не только как Себя, но и больше Себя, как и само величие тайны ясно учит тех, кто благочестиво воспринял исповедание веры. Поскольку же Он ради нас, подлежащих страданию за подлежание страстям, по Своей воле сделался подлежащим страданию и смерти, то ясно всякому, хоть в малой степени чувствующему это благодеяние, что Он нас — людей, ради которых добровольно предал Себя на смерть — возлюбил больше Себя и, будучи преблаг, Своей природной славе — дерзну так выразиться! — по домостроительству своевременно предпочёл ради нас поругание Себя. Ведь воистину преизобильной честью Богу, и преумножением славы, и проявлением и обнаружением славы, превосходящим природную, является возвращение к Нему заблудших. И ничто не сродно так Его славе, как спасение людей, ради которого и было всё учение, и вся тайна, и то, что таинственнее всех тайн — Сам Бог, ради любви принятием умно и разумно одушевлённой плоти ставший воистину человеком и принявший в Себя без изменения страсти человеческой природы, чтобы спасти человека и Собой подать нам, людям, образец добродетели и живой образ благоволения и любви к Самому Себе и друг к другу, который смог бы склонить всех к взаимному воздаянию должного.
Значит, раз уж и древний, и новый закон Божий велит, чтобы мы так же любили друг друга, как были возлюблены (Лев 19:13, Ин 13:34), и настолько считали своими несчастья друг друга, чтобы [377] по взаимному любовному расположению друг к другу менялись настроениями по заповеди, повелевающей: «радоваться с радующимися и плакать с плачущими» (Рим 12:15), — молю я бого- хранимого и благословенного господина моего, который стремится к одной единственной цели: со столь же великим человеколюбием следовать за Иисусом, «прошедшим небеса» (Евр 4:14) — и никакими родственными узами не связан с этим обманчивым миром и с мироправителем; воистину ведь обманчив этот мир, постоянно коварно соблазняющий вожделеть тленное и цепко пленяющий в рабствовании земному свободных по природе наследников небесных благ, если они допускают обольщению наслаждения и обману овладеть собой.
Зная, стало быть, что к одной, как я сказал, цели спасения стремится благословенный господин мой, молю принять и другого господина моего, великолепнейшего иллюстрия, господина Феохариста [1606] , который и принесёт эту мою незначащую грамотку, и сделаться для него всем, когда будет у него по Божией воле — вернее же, у него и у Бога — нужда в помощи, как мы желаем, чтобы всем сделался для нас самих Бог и ближний,<645>когда в чём нуждаемся. Человек ведь он воистину добрый, и обиталище всякого праведного дела, и истинный предстатель пред Богом за моё изгнанничество, и преданный утешитель мой во многих непрестанных и тяжких болезнях; и, прямо сказать, что есть у него силы, и мне, и многим другим помогал. «Да даст ему Господь обрести у Него милость в тот день» (2 Тим 1:18), ибо для многих стал он упокоением и утешением. Поэтому если обрёл я милость в глазах благословенного господина моего, и числит он меня среди возлюбленных им по Богу, пусть непременно печётся о нём со всем старанием, не допуская ему никакой обиды, насколько в его силах. Это ведь предписывает закон любви, и желает тайна вселения Бога к людям во плоти, чтобы он, вернувшись с Божией помощью, рассказывал о благодеяниях благословенного господина моего и его искреннем рвении помочь, а я бы ещё больше хвалился, что такой от Бога достался мне господин на земле — стремящийся на всякое благое дело [378] и искреннейший скорый заступник всех нуждающихся.
1606
В издании Миня здесь «lb», т. е. прилагательное — «богоугодного». П. Шервуд (Sherwood P. An Annotated Date-List of the Works of Maximus the Confessor. Rome, 1952. P. 49–50) проанализировал это место из Письма XLIV в контексте Письма XLV и Письма В прп. Макима, из чего сделал вывод, что здесь должно стоять имя собственное — Феохарист (имеется в виду тот же Феохарист, который упоминается в Письме В). На это нам любезно указал А. М. Шуфрин. — Прим. отв. ред.