Творения

Синайский Нил

Посему, чтобы преуспевающие в добре были всегда скромных и некичливых о себе мыслей, Апостол советует взирать не на то, что сделано, но на то, сколько остается еще сделать, потому что ум, к сему устремленный и сокрушаемый заботливостью о том, что составляет предмет его ревности, не будет иметь и времени подумать о своих преуспеяниях и впасть в последующее за тем безумие. И тем, кто в таком состоянии духа, служат всегда Ангелы, спасая их от всякого посрамления; при тех Попечителем о всем для них потребном Владыка Бог, так что подвиг их совершается благоуспешно и без затруднения стремятся они «к почести вышняго звания», не воспрещаемые развлечением в заботах о нуждах телесных.

Глава 15. «Об Иакове». Ибо так по многим опытам сказал великий Иаков: «Бог, Иже питает мя измлада. Ангел, иже мя избавляет от всех зол» (ср.: Быт. 48, 15–16), испытав то и другое в Месопотамии,

куда отправился с одним жезлом и откуда с великим имением возвратился домой, избавленный «от всех зол», как сам говорит, споборением Божией силы. Когда, убоявшись угроз Исавовых, Иаков нашел спасение в бегстве и возвращался опять, боясь еще жестокосердого врага, — тогда, как сказуется, Бог не словом ободрял его к твердости в духе, как являлся вещавшим Аврааму и Иеремии, но в действительности самым делом внушал ему, что превзойдет он крепостью всякого вознамерившегося злоумышлять против него; и устрояет, что перед утром борется с ним Божественное видение в образе мужа, когда был он в бодрственном состоянии, видимо преодолеваемое в борьбе и уступающее ему мнимую победу после борьбы, чтобы, убежденный препобеждением явившейся ему и боровшейся с ним Силы, благодушно шел он против людей, в твердой уверенности, что превозможет всякое злоумышление.

А чтобы в этом смысле понял он домостроительство видения, при удалении говорит ему: «Укрепился еси с Богом и с человеки силен будеши» (Быт. 32, 28), выражая сим: иди–де, смело надеясь на сию крепость; ибо кто из людей станет против силы, укрепившейся, чтобы бороться с Богом? Посему–то и твердый упованием Давид, когда преследовал его Авессалом с избранными воинами целого народа, с уверенностью сказал: «Не убоюся от тем людий, окрест нападающих на мя» (Пс. 3, 7), зная, что охранение Божией силы могущественнее окружающих врагов; и еще говорит: «В мире вкупе усну и почию, яко ты, Господи, единаго на уповании вселил мя еси» (Пс. 4, 9).

Ибо так укрепляем был упованием лучшего, что один не убоялся такого множества врагов и беззаботно лег и уснул, тогда как враги бодрствовали и тревожились заботою, как им, многим, одолеть одного. И весьма справедливо.

Глава 16. Ибо если, по сказанному, «ополчится Ангел Господень окрест боящихся» (Пс. 33, 8), то для чего утруждают себя окружающие праведника, извне ничем не пользующегося, когда внутренне окружен он надежною стражею, возбраняющею внешние нападения? Чем отяготительна бедность для любомудрствующего и подвижника, у которого нет и заботы о хранении суетного и который, когда хочет, имеет у себя потребное, потому что вся тварь служит ему, как Владыке всего, и усердно приносит ему в дар желаемое, тогда как у наиболее гордящихся богатством недостает и самого потребного для необходимого пропитания? Какие богатства не истощались во время гладов, о которых повествуется в Божественном Писании?

Какие житницы не оскудели земными произведениями, когда пророческие уста привели в отвердение небо и облака, а вместе и целую землю? Жилы источников иссохли в самых сокровенностях своих, ни дождь, ни роса не падали сверху на землю; поля от долговременной засухи окаменели, не произращая более ни злака, ни травы, ни весенних цветов, когда горы и пропасти наполнились мертвыми телами скотов, зверей и птиц.

Жалка и бедственна была смерть постепенно увядающих, юных и старых, людей; неприятен и несносен вид уже умерших, потому что трупы гнили на улицах, источали кровавые капли и тягчайшею смерти делали жизнь для живых, которые не это только видели, но и страдания умирающих, матерей, оплакивающих любимых ими, в объятиях их борющихся со смертию, детей, сидящих подле отцов, и отцов подле детей, умирающих от недостатка пищи, друзей при последнем издыхании, возведших неподвижный взор к предстоящим друзьям и не получающих себе никакой пощады, когда, может быть, один кусок мог бы воззвать к жизни прерывающееся дыхание!

Столько–то нужда во время голода заставляет заботиться каждого больше о себе, нежели о других, и если тронутому страданием и имеющему еще у себя несколько пищи показывает жалкую гибель кончающегося, то он и воздыхает из сострадания об умирающем, и представляет собственную свою неизбежную потребность, и рассуждает, что необходимее приложить попечение о себе, нежели о ближнем. Имевшим у себя много золота что помогли тогда сокровищницы с деньгами, когда нигде не было в продаже хлеба? На что стали пригодны счеты на многие таланты серебра, брошенные по недостатку припасов? Ибо все это не утоляло голода, не могло уврачевать оскудения. Без дела оставалось искусство поваров; не на

чем было показать свою опытность виночерпиям, прекратилась суетливость прочей прислуги, нечего стало делать хлебопекарям, не стало дела у приготовлявших медовые сласти, не при деле были лики поющих под свирель и гусли. Все они об одном горевали вместе, о недостатке, об одном воздыхали, об оскудении пищи. И в то же время какой вред причинило добровольное лишение себя веществ многоценных праведникам, которые везде, где хотели, находили готовую и безбедную трапезу!

Глава 17. Был тогда царь Ахав, были и пророки Илия и Елисей. Первый владел большим пространством земли, в сокровищницах его, как в царских, много было денег; у последних же вовсе ничего не было, ни крова, ни денег. Первый облекался в багряницу, и вокруг его было все царское убранство, а последние прикрывались милотью и не имели у себя ни одного служителя. И первый ходил по горам и долинам, отыскивая злаков, чтобы хотя травою утолить свой голод — последние, где застигало их время принятия пищи, там и находили в обилии приличные снеди: велели вдове принести им пищу и вдова, имея в доме одну горсть муки, несмотря на многих голодных детей, испекла из горсти опреснок и принесла им. Не было жатвы, но у них водонос стал гумном. Поле не засеяно, а им доставило муку; земля бесплодна, а в водоносе процвела нива; оскудели полные хлеба житницы, а горсть муки не оскудевала.

В пути находясь, они засыпали, и после сна Ангелы предлагали им необходимую пищу: хлеб и воду; лучше же сказать, уснув, пробуждаемы были Святыми Силами, как господа, приставленными на таковые потребы служителями приглашаемые на готовый пир. Вселялись они в пустыню, и вороны приносили им из обитаемых мест хлеб утром, а вечером — мяса. Откуда же брали вороны? Такую пищу и всегда, особливо же во время голода, нелегко доставать птицам, которым обычно довольствоваться ядением трупов и тех едва иметь в достатке к своему насыщению. И что всего удивительнее, при недостатке необходимого так щедро угощали они других, не о себе только заботясь в такое время, когда вскоре сделалось бы трудным или и вовсе невозможным добыть пищу, если и то, что пока оставалось, истребят другие; но они и на многих других щедро распростирали дар, будучи уверены, что, пока живы праведники, никогда не оскудеют дары благодати, которая благоискусна в снабжении подобными вещами и вменяет себе в долг, как оброк или дань, давать достойным нужное для тела.

Ибо Господь учит: «Не пецытеся о сем, глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сих всех» (ср.: Мф. 6, 31–32) — и делающему доброе дает сие как долг, а не дар.

Глава 18. Ибо присовокупляет к сказанному: «Достоин бо есть делатель пищи своея» (Мф. 10, 10). Пророки однажды напитали сто мужей, имея у себя десять только хлебов, которых по расчету мало было для насыщения такого числа и которые, однако же, насытили, засвидетельствовав о насыщении остатками. Ибо, когда служителю было сказано: «Предложи, предложи «людем» хлебы, «да ядят»" и он, обратив внимание более на вероятность дела, нежели на достоверность приказывающего, сказал: «Что дам сие такому числу людей?», тогда учредители пира, укрепляемые верою, прекрасно говорят: «Даждь, да ядят, и останет. И ядоша, и оста по глаголу Господню» (ср.: 4 Цар. 4, 42–44), чтобы чудо раба предварило и проложило путь к приятью Владычного чуда. Ибо образы истины всегда предваряют, заграждая уста неблагодарным иудеям, чтобы, когда вознамерятся клеветать о чудесах Господних, что они невероятны или невозможны, чудесами прежде бывшими принуждены были прекратить неблаговременное упорство и усрамились бесстыдно восставать на Владычное чудо, после того как предшественники их без противоречия приняли прообразования оного, на рабах совершившиеся.

Глава 19. «О Сыне Приснодевы». Так иудеям, готовым возражать и соплетать благовидные несколько умствования против Рождения Девы, будто бы природа не может привести в состав зародыш плода без вложения оплодотворяющих семян, — не дозволяет сего земля, в начале бессеменно произрастившая всякого рода плоды: потому что в обоих случаях семенем было Божие Слово. Земле сказано: «Да прорастит земля былие травное, сеющее семя по роду» (Быт. 1, 11); и повеление превратила она для себя в природу: немедленно, без всякой иной предшествующей причины, кроме Слова, произрастив плоды, какие извело повеление. И Дева, сказав: «Како будет» Мне «сие, идеже мужа не знаю», — услышала: «Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя» (Лк. 1, 34–35); и без труда соделалось, что «Слово — стало плотью» (ср.: Ин. 1, 14) и глаголом создан Божий храм.