Твой демон зла. Поединок

Волков Сергей Владимирович

Волки молча бросились следом, разворачиваясь в цепь, прошло несколько секунд, и поляна опустела. Катя тупо посмотрела на взрытый волчьими лапами снег и тихонько заплакала…

* * *

Мы подъезжали к зданию НИИЭАП, и я еще издали увидел кряжистую фигуру Урусова, нервно расхаживающего возле своей служебной «Волги».

– Ну где вас носит! – вместо приветствия рявкнул он, садясь в машину, опустил окно и крикнул:

– Оставьте вашу «хонду» здесь, наши ребята о ней позаботятся, и давайте, быстрее садитесь – время дорого!

В «Волге» Урусов первым делом закурил,

потом сказал, не оборачиваясь, глядя на меня и Хосы в зеркальце заднего вида:

– Главное – поменьше самодеятельности! Все – молчком! Говорить везде буду я. Теперь так: вертолет вас ждет, в Кубинке, сейчас мы едем туда. Вертолет МЧС-вский, поэтому для всех вы – спасатели, летите на поиски пропавшего человека, ясно? Пилот о настоящей цели полета ничего не знает, расскажите ему по дороге, что сочтете нужным, они там, в МЧС, привычные ко всяким неожиданным вылетам! Но до взлета – ни слова о вашей жене, о террористах этих, или как их там, мать-перемать…И обо всем этом деле, иначе будут неприятности – Кубинка закрытый аэродром, так всегда полно «гэбья»… э-э-э… я хотел сказать, сотрудников ФСБ! Ладно, перед Кубинкой еще остановимся – надо будет обговорить «легенду» более досконально! Ох, и вляпаюсь я с вами, мужики… И еще целая куча всякого народа вместе с нами!

Однако – не вляпался! Все прошло на удивление гладко, и я даже заподозрил было подвох, но потом понял, что ошибался – никакого подвоха тут не было, просто выбить вертолет, пользуясь личными связями, которых у бывшего полковника Урусова хватало, в наше время оказалось не проблемой, все же контора, носящее ныне «америкосовское» название ФСБ, еще вчера была всесильным монстром по имени «Кей-Джей-Би», и полковник Урусов являлся одной из далеко не самых беззубых голов этого монстра!

После того, как Урусов «сбегал» к начальнику полетов, получил разрешение, предъявил документы об оплате полетного времени, мы, все вместе, пошли к вертолету. Яркий, оранжево-бело-синий «МИ– 8» с грустно обвисшими лопастями винта ждал нас на самом краю летного поля, а оно, это поле, было в Кубинке не маленьким.

Пилоты, видимо, получили уже от диспетчера «радостную» новость о внеплановом вылете, и сейчас угрюмо слонялись возле своей винтокрылой машины, куря и переругиваясь с двумя техниками, ковыряющимися в потрохах вертолета.

– Здравствуйте, товарищи пилоты! – очень официальным голосом грозно рявкнул Урусов: – Полковник Урусов! Вы на сутки поступаете в распоряжение сотрудников «отдела по розыску» полковника Хосы и капитана Воронцова! Вот документы на полет.

Пилоты, двое битых жизнью и возрастом мужиков, без энтузиазма выслушали Урусова, кивнули, потом один из них, лысый, с красным, обветренным лицом, спросил у Хосы:

– Маршрут полета?

Руслан Кимович вынул из кармана бумагу с координатами, молча протянул обветренному. Тот секунду пытался осмыслить, потом сунул листок своему напарнику и захохотал, а сквозь смех донеслось:

– Ой, не могу, честное слово! Я что, Жюль Верн, градусы и минуты вычислять?! Да вы что, мужики, в самом деле! Вы по-русски можете сказать?

– Вологодская область, километров сто пятьдесят к юго-западу от Вожеги! – спокойно сказал Руслан Кимович.

– Ну, вот и все! А то координаты, градусы, широты… По сорок пятому азимуту от Вожеги

в ста пятидесяти тормознемся, оглядитесь на месте! Ну, полетели, что ли?

И пилоты полезли в вертолет. Мы попрощались с Урусовым, тот пожелал им удачи, и заспешил по продуваемой всеми ветрами бетонки к серому зданию наземных служб аэродрома. Я проводил взглядом мощную когда-то, а сейчас слегка оплывшую фигуру полковника, и противоречивые мысли закружились в моей голове в этот момент. С одной стороны – «гэбэшник», чересчур суровый и даже злой мужик, с другой стороны Урусов вызывал у меня чувство уважения, главным образом тем, что все же был профессионалом, и с этих позиций четко делил людей на «своих» и «врагов», и уж «своим» помогал и поддерживал всегда…

Но мысли мыслями, а надо было лететь, и я повернувшись, заспешил к вертолету, возле которого стоял, что-то говоря по телефону, видимо, прощаясь с женой, Руслан Кимович.

Закончив разговаривать, Хосы убрал трубку, открыл дверцу и первым забрался в пахнущее керосином, железом и пластмассой гулкое нутро вертолета. Я влез в салон следом, поглядел на пилотов, чьи головы в серых шлемах, до сих пор трясущиеся от хохота, виднелись через пластиковое окно стальной двери, отделяющую кабину от салона, сел на жесткое откидное сидение, поглядел в иллюминатор…

И в ту же секунду над нашими головами с мощным, стальным чавканьем заворочались турбины вертолетного двигателя, зашелестел воздух, разрезаемый огромными лопастями винта, а потом все звуки потонули в ровном, рокочущем грохоте заработавших двигателей. Ну, Господи, спаси и помоги!

«Ми– 8» взлетел довольно стремительно – я, никогда до этого не летавший на вертолетах, ощутил в желудке неприятную, холодную пустоту, вспомнил подъем на скоростном лифте в главном здании МГУ – ощущения были похожи, с той лишь разницей, что лифт не качало и он не трясся, словно больной в лихорадке.

Вертолет набрал нужную высоту, накренился вперед и полетел, забирая к северу. За мутноватыми стеклами иллюминаторов было хорошо видно остававшуюся позади Москву, большое, багровое солнце, клонящееся к заходу, и серые, рваные облака.

Мы специально подгадали со временем отлета – что бы подлететь к Комолякам в темноте. Вертолет планировалось оставить километрах в трех-четырех, в сторонке – судя по карте, в северных вологодских лесах повсюду были болотца, достаточно безлесные, и как очень хотелось верить мне, не смотря на весну, еще достаточно промерзлые, для того, чтобы туда смог сесть тяжелый «Ми– 8».

Полет проходил нормально. Хосы дремал, привалившись к огромному, занимающему половину салона сварному дополнительному топливному баку с полутонной керосина, крашенному в оранжевый цвет. На баке крупно было написано: «Не курить!», и очень по-русски валялись смятые сигаретные окурки.

Я смотрел в окно, на проплывающие внизу дороги, деревушки, поселки, какие-то стройки, столбы, машины. Вертолет летел невысоко, можно было даже различить отдельных людей там, внизу. Но постепенно пейзаж начал меняться – Подмосковье, обжитое и цивилизованное, осталось позади, и под оранжевым брюхом вертолета поплыла серая щетина бескрайних лесов, изредка, как полоски на голове рейвера, разделяемая просеками и дорогами.