Твой личный Демон
Шрифт:
Вырваться не получалось, кости так сильно впились, что протыкали мою плоть. Захотелось закричать, но до кого я здесь докричусь? Кажется, от болевого шока потеряю сознание и всё. Конец настанет мне. Буду гнить здесь так же, как остальные трупики. Мило. Крайне мило.
На спину ложиться ещё одна рука. Мне сейчас выдернут хребет, да? Тогда я точно заору от боли. Если сразу же не отойду в мир иной. Руки впиваются в шею и душат меня. Заорать не получится. Воздуха не хватит.
Мерзкая
Ещё одна рука на спине вырисовывает какой-то символ и в глазах темнеет. Не из-за того, что в лесу тьма. Темнеет так, будто теряю сознание от происходящего.
Пауза.
Руки отступают, когда глаза снова начинают что-то видеть, но потом опять пустота.
Что-то мягкое на лице. Приоткрываю глаза. И вижу, как демон смотрит в сторону трупов, которые остались позади и сильно скалится острыми зубами. Его глаза пылают красным огнём. Он бормочет под нос что-то неразборчивое. Не стараюсь вслушаться. Кажется, он присел на что-то и держит меня на своих коленях.
Смотрит горящим взглядом на меня и будто бесится от вида моих открытых глаз. Стирает с лица мягким платком гниль. Я морщусь от этого запаха снова.
Сознание играет со мной. Вид демона темнеет у меня в глазах и я утыкаюсь ему грудь. Может, ему противно, что я своей грязной рожей попачкаю его белую рубашку. Холодно. На этот раз снаружи холодно. Какой-то странный туман окружает нас и обволакивает весь лес. Или это у меня в глазах?
– Была девушка. Она любила меня, — он кладёт свою руку мне на голову. Зачем он это говорит?
Пуговицы его рубашки царапают мне лицо, но это мелочь.
– Как такого вообще полюбить можно? — у меня получается что-то сказать. Ну конечно. Грублю вместо того, чтобы поблагодарить за спасение. Хотя нет. Я же и до этого хотела умереть, а он всё мешал мне. С чего бы это я должна его благодарить?
«Неблагодарная скотина» — думаю я про себя саму.
– Хотел бы я знать. Хотел бы спросить у неё, — и после слов демона всё исчезает. И небо и земля, и его руки и грудь, в которую я упёрлась. Лес и ужасный запах, к счастью, тоже уходят.
Наступает тьма-тьмущая.
ГЛАВА 6. НАКАЗАНИЕ
Оставь надежду, всяк сюда входящий
(итал. Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate)
«Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям.
Я высшей силой, полнотой всезнанья
И первою любовью сотворён.
Древней меня лишь вечные созданья,
И с вечностью пребуду наравне.
Входящие, оставьте упованья»
Данте Алигьери
– Ты что, совсем с ума сошла? — Мелиса ударила по столу, и я вздрогнула от неожиданности.
– Что? Не понимаю о чём ты, — я сделала пару шагов назад.
Она набросилась на меня с порога обителя.
Сейчас раннее утро. Кто же знал, что меня тут поджидают.
– Ага, не понимает, — Мелиса покосилась на Фауста, стоящего рядом с ней. — Лазутчик всё сообщил.
Какой ещё лазутчик?!
Блондин подошёл ко мне и, улыбнувшись, сказал:
– Это действительно будет неразумно. Брось эту затею, Ана, — Фауст робко взял мою руку.
– Про что вы говорите? — непонимающе посмотрела на каждого.
– Ты же знаешь, что отношения между демонами запрещены! — девушка низкого роста блеснула карими глазами.
Какого чёрта она лезет ко мне, будто сама в этом плане невинна.
– Мелиса! А то, что между вами, — я указала на них обоих. — Исключение из правил?!
– Глупый закон, — залепетал Марсель. Он сидел на кресле в углу гостиной. Не удивительно, что ему не нравятся такие правила. Демону похоти такое не по вкусу. Но его слова всё равно остались незамеченными, что его крайне возмутило.
– То, что между нами вполне законно, — он прижалась к Фаусту и показала мне язык.
Надо зарычать и наброситься на неё, порвать всю ещё одёжку, от которой хочется вырвать глаза. По крайней мере, так хочется мне.
– Совет решит, чьи отношения уместны, а чьи нет, — Мари незаметно для меня появилась в комнате и сохраняла хладнокровие. — Собрание состоится сегодня вечером.
Мелиса смолкла и, уткнувшись в Фауста, потащила его силой на улицу. Какой же он податливый. С ним иногда бывает приятно поговорить, когда нет рядом бонуса в виде этого отброса ада, под названием Мелиса, который ревнует всех подряд, доводя каждый разговор до абсурда. Неужели Фаусту нравится иметь её? Или во время процесса эта подстилка затыкается?