Твой пока дышу

Семакова Татьяна

Сознание передаёт пламенный привет.

Окружение перестаёт иметь значение.

Нахер все обещания, похуй на её женишка, к чёрту списки!

Толкаю к двери и опускаюсь перед ней на колени.

В топку предрассудки, не до них уже, да и правде следует смотреть прямо в глаза – я с них и не поднимался никогда.

Прохожусь расслабленным языком по складочкам, и она оседает сантиметров на десять, давая мне больший доступ, вынося мне мозги своей реакцией, молчаливым согласием, полным дозволением.

Растворяюсь в ней. Себя как

отдельную единицу уже не ощущаю. Её желания – мои. Её мысли – мои. Её чувства – мои. Меня попросту не существует.

С упоением вылизываю внутреннюю поверхность бёдер, ещё шире разводя её ноги в стороны. Подготавливаю, растягивая обоюдное удовольствие, коленом в скол плитки упираюсь до судороги в икре, чтоб только сознания, к херам, не лишиться. Дурманит её запах, опьяняет похлеще сорокоградусной, она не водка даже, чистый спирт, вулканическая лава! Ловлю языком свой жидкий наркотик, со слюной своей перемешиваю, в экстазе, в несознанке, самозабвенно, взахлёб…

На глубине, под толщей миллиона кубометров, с поверхности ловлю лишь её частое прерывистое дыхание, периодически вспоминая, что надо дышать самому.

С другой стороны… сдохнуть у неё между ног – что может быть прекрасней?

Яростно орудую языком, подключая пальцы. Точно знаю от чего она кончает, от чего лишь распаляется. Но я не дам ей эту разрядку, не так, только вместе, только с моим членом внутри, только при зрительном контакте. Чтобы не было выбора у энергии, кроме как курсировать по нашим телам в цикле, чтобы мир бешено завращался, чтоб разметало обоих.

Встаю так резко, что вести начинает, подхватываю её под бёдра и припечатываю к двери, осуществляя весомую такую поддержку своим каменным стояком.

– Да что б тебя… – не возражение, не протест, лишь томный выдох и констатация факта.

– Тебя, – вторю задушено, – тебя, ведьмочка моя сладкая, тебя!

– Животное! – выпаливает сдавленно, обхватывая мою шею, лианами ласковых рук обвивая. – Голый возбуждённый хищник! – в лицо, с жаром, с волнением, с запалом.

– Только от тебя так улетаю… – практически извиняюсь, лбом своим в её уткнулся, остатки сомнений в последний путь настырно отправляю, инстинкты самосохранения топлю в ведьмином болоте. – Малышка моя крышесносная, только от тебя… не контролирую уже, сладкая, не контролирую, прости.

Все обещания с обрыва по ветру, все внутренние границы в пыль, все запреты в щепки.

Толкаюсь бёдрами, проскальзывая членом по половым губам, зубы до скрежета смыкаю, в глазах темень беспросветная, все лампочки разом выкрутили, любые контакты тела с мозгом обрубили… горячая, мокрая, моя!

Замирает. Губы облизывает. Пальцы сквозь волосы на затылке пропускает. Одним этим до исступления доводит, но великодушно решает добить.

– Совсем обезумел, чёртов сексуальный маньяк… – лёгкий укор, горячая ладонь на мою щёку, чуть слышный шёпот вдогонку: – Мой, – обхватывает ногами с неистовой силищей, парализует.

Опускается всё нахрен.

Не

член, этот, напротив, взорваться готов. Череда неосторожных трений с нарастающей амплитудой и ведьмочку можно будет спускать по двери со свистом. Внутри у меня всё опускается… выгорели внутренности, осыпались пепелом в низ живота, пустота на их месте, биться нечему, нечему жизнь во мне поддерживать.

Мини-смерть. Микро-оргазм. Полнейший ступор.

Взглядами сцепились, всматриваюсь, всматриваюсь, не понимаю её эмоцию. Испуг. Желание. Смущение. Провокация. А в совокупности всё это что значит?

Трахать уже не хочется, целовать не хочется, понять, сука, хочу!

Мой.

В виски отбойным молотком колотит, брови инстинктивно у переносицы кучкую, снижая давление в точках прямого воздействия.

Мой.

Почему она это сказала? Зачем? Потом с этим разберусь… Один-единственный правильный ответ в голове, и она должна его знать. Хочу, чтоб знала. Как никогда раньше хочу!

– Милый, я дома! – крайне ехидно орёт Эмир из-за двери.

Наверняка уже по всей хате пробежался! – остатки рассудка судорожной мыслью тело скручивают и подгоняют: – Скажи ей!

Не успеваю. Разрыв контакта. Вдогонку только камнями бросаться, а не признаниями в любви. Или намёками на оную.

– Глас совести слышал? – хихикает Линда натянуто, зависнув взглядом на моём плече, разжимая свои тиски и отпуская всё моё отчаяние свободно разгуливать в замкнутом пространстве тесной ванной, отражаясь в стенах и возвращаясь в моё тело с ускорением.

– Отчётливо, – хриплю чужим голосом и в сотый раз отпускаю, позволяя ей проскользнуть в едва приоткрытую дверь.

Мираж. Была она тут минуту назад или я в ванной поскользнулся и размозжил свою тупую башку о чугунный край?

Поднимаю с пола махровое полотенце и пристраиваю на раковине, забираясь под душ. Ледник на свою голову обрушиваю, но даже холода не ощущаю, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее. Не своё падение, тут-то, как раз, сплошной позитив, до сих пор её привкусом во рту упиваюсь. Не то даже, что нарушил все запреты, включая свои собственные, и сто процентов получу в табло от, по сути, единственного друга, на этот раз за дело, а не за помыслы. И уж тем более не то, что мозги вынесло нахер, это уже вообще как в порядке вещей. Волнует меня сейчас только одно.

«Мой…»

Вот нахера она это сказала? То ли видит меня насквозь, и без того отлично зная, что её с потрохами, то ли просто отзеркалила в бреду мои невнятные бормотания… Сейчас, глядя на своё отражение, знаю совершенно точно лишь одно – моя реакция была неадекватна.

И с этим нужно срочно что-то сделать.

Глава 7

– Знаешь, по чему я не скучала? – насмешливый тон, широкая улыбка.

– По чему, Линда? – с трудом вымучивает ожидаемый мной вопрос друг.