Твой последний шазам
Шрифт:
Отступив на несколько шагов с мокрым пакетом в руке стояла Саша.
— С головой поссорилась? — закричал на неё Тифон.
Она уже и сама сообразила, что мы ей не подружки, и бестолковыми визгами дело не обойдется, поэтому попятилась, но он поймал её в два прыжка, сдернул с плеча пустой рюкзак, кинул на землю, а её саму, подхватив на руки, не колеблясь, зашвырнул в озеро.
Я отчего-то сразу явственно представил, что сделала бы Зоя в такой ситуации. Она бы выбралась весело хохоча и
Но Саша вылезла сердитая и обиженная. Вода с неё текла в три ручья. Двумя пальцами она выудила из кармана шорт телефон. Из него тоже текло.
— Прости, — с неловкой улыбочкой сказал Тифон. — Я не знал.
— Можно попробовать просушить. Главное не включать, пока не высохнет. Давай сюда. Саша отдала Максу телефон, и он принялся разбирать его на полотенце.
— Кто из вас это сделал? — Саша переводила взгляд с меня на Трифонова.
— Кажется, я, но ты первая начала, — посмеиваясь ответил Тифон.
— Кто написал эту дрянь в лагере? — она стащила хлюпающие босоножки.
— Что за дрянь? — заинтересовался Дятел.
— Они знают.
Трифонов вперился в меня:
— Я сразу сказал, что писать ничего не буду. А что за дрянь?
— Чего это сразу дрянь? — парировал я. — И вообще я от твоего лица писал.
Трифонов фыркнул:
— От какого ещё «моего лица»? Аллё?
— Он написал другое имя, представляешь? — негодовала Саша. — Это некрасиво!
— А в чем проблема? — я не понял, чего она так разозлилась.
— Теперь все девчонки смеются надо мной.
— Меньше нужно языком трепать и хвастаться тем, чего нет. Как он напишет, что любит тебя, если любит Зою?
— Ну это же не по-настоящему. Просто подыграть.
— Это не игра, Саша, — произнес я по-взрослому и даже удивился, как назидательно у меня это получилось. — Всё. Иди к себе и оставь нас в покое.
— Значит это ты. Я так и думала.
— А что написал-то? — не унимался Дятел.
— Я люблю Зою, — процитировал сам себя я.
— Почему это дрянь? — справедливо возмутился Тифон.
— Вот и я не понимаю.
— Потому что мы так не договаривались, — Саша совсем сникла. — И теперь, кроме того, что все смеются надо мной, я проспорила и должна выполнить одно дурацкое задание.
— Что за задание?
— Тебя не касается.
— А чего ты так борзо разговариваешь? — наехал я.
— У…у…у, — протянул Макс. — Какие страсти.
Тифон пихнул его в плечо, и он, свалившись назад, остался лежать на спине, тихо посмеиваясь. Я снова заметил его засос и тупо заржал.
— Кстати! Я же взял с собой ваш апельсин! — тонкий дипломатический ход Дятла поразил своей неуместностью.
— Ты
— Прости, — всё ещё улыбаясь, ответил я, однако слово «подставил» эхом прокатилось по коридорам моего не вполне ясного сознания. — Так бывает, ждёшь-ждёшь одно, а на деле получается совсем другое.
— Что я тебе плохого сделала? Почему ты всё время кидаешься на меня?
— Неправда. Я самый дружелюбный на свете чел. Скажи, Вань.
— Не самый, — откликнулся Дятел.
— А теперь? — я показал ему кулак.
— Никит, тебе не идут такие приколы. Не обижайся на них, — сочувственно сказал Саше Дятел. — Они просто ещё пьяные.
Она развернулась, подобрала рюкзак и, широко размахивая зажатыми в руке босоножками, пошлёпала прочь.
— Телефон забыла, — крикнул Макс, но она не обернулась.
— Что с тобой? — прикопался Трифонов. — У тебя что месечные?
— Пошёл к чёрту, — я лёг на живот и накрылся футболкой. — Тебе можно кидаться на всех, а мне слова не скажи.
— Да, кидайся сколько влезет. Но ещё раз за меня что-то напишешь, получишь в табло.
— А может, я за себя писал?
— В смысле?
— Сам знаешь!
— Андрей прав, — Дятел печально вздохнул. — Ты, Никит, в последнее время очень нервный стал. Нетерпимый. Если тебя что-то беспокоит, ты лучше просто расскажи. Мы же твои друзья, мы поймем. Мама говорит, что недосказанность рождает недопонимание, а это как гвоздь вбитый между людьми. Вытащить его возможно и получится, но дыра всё равно останется.
Я резко сдернул с головы футболку.
— Если ты не заткнешься прямо сейчас, клянусь, я тебя утоплю.
— Чё привязались к человеку, — подал голос Макс. — Запал он на эту Сашу, ясно же.
Трифонов с Дятлом застыли с такими лицами, будто им сообщили, что детей приносит не аист.
— Это правда? — спросил Дятел.
— Хрен знает, — под их взглядами я понял, что уже не отвертеться. Пошлю — надумают ещё больше, чем есть на самом деле.
— Но если она тебе нравится, зачем ты так грубо с ней обошёлся?
— Всё. Отстаньте. Плевать на неё.
Все замолчали. Повисла неуютная тишина, словно им объявили, что я скоро умру, и никто не знает, какие нужно подобрать слова утешения.
— Короче, кончай нам голову морочить, — проворчал напоследок Трифонов. — То, блин, Зою он любит, то через пол минуты Сашу. Не беси меня, Горелов. А про Зойку даже не думай. Я тебе за одни мысли башку откручу. Понял?
— Угу. Давно уже.
Если бы я сделал, то что я сделал после того нашего разговора, то возможно я бы себя понял. Хотя… Нет. Не понял бы. Интересно, о чём я вообще думал, когда сделал то, что сделал?