Твоя безумная «фанатка»
Шрифт:
Нелли и правда тихонько лежала, поджав под себя руки, не зная куда те деть. Не ему же на грудь класть. Вроде бы надо уйти, но она не могла. Не хотела. Ей было так приятно: надёжно и спокойно. Поэтому она и не шевелилась даже, чувствуя приятное поглаживание по позвоночнику и вдыхая остатки туалетной воды, перемешанной с естественным мужским запахом, от которого крыша ехала ничуть не меньше.
— Я не сумасшедшая, — в какой-то момент тихо сказала она.
Ого.
— Я знаю.
— Тогда больше не называй меня психопаткой.
Ничего себе. Оказывается, существуют вещи, которые
— Я понял. Прости.
— Неадекватной или истеричкой на здоровье. Не запрещаю.
— Разберёмся по ходу дела.
— И ещё раз спасибо за гитару.
— Я заметил, что твоя еле дышит.
— Она досталась от папы, когда тот по молодости покорял маму бардовскими песнями у костра.
— Это от него к тебе перешла любовь к музыке?
— Вряд ли. Папа любил петь, но не умел.
— Любил?
— Он умер. Давно.
— Прости.
— Да ну. Никогда не понимала этих извинений. Откуда тебе знать? Так какой смысл извиняться?
— Я о тебе вообще мало что знаю. Ты ведь не любишь делиться.
Где-то с минуту Пелька молчала.
— У моей бабули, по маминой линии, замечательный голос. Она по молодости выступала с ансамблем. Постоянно таскала маму с этим своим кочующим балаганом. Только из-за этого мама не стала связывать жизнь с музыкой. Устала и хотела осесть на одном месте. Просто иметь дом.
— А чего хочешь ты?
— Не знаю. Я давно уже ничего не хочу.
— А раньше?
— А раньше мы с Никой планировали создать дуэт. Ну типа «Тату», которые были модные в своё время, но только без лесбийских намёков.
— Вы были так близки?
— Очень. Всегда вместе. Одинаковые интересы, общая компания…
— Один вкус на парней.
— И это тоже… — невесело согласились. — Ей жаль, я знаю, но… Предательство не прощают.
— Она пыталась объясниться?
— Конечно. Десятки раз. На днях передала с Диной фотоальбом с нашими старыми снимками. Знала, что если вручит лично, я его не приму.
Матвей молчал. Да и что мог ответить? Его кисть то ли случайно, то ли обдуманно скользнула вниз, касаясь её бедра, от чего Пылаева вздрогнула, требовательно возвращая его конечность выше, на талию. Ясно.
— Ты меня сегодня опять обломала, так что чисто технически получается, что ты мне должна уже два раза, — не мог не заметить он.
Под боком недовольно заёрзали.
— Что я тебе там должна?
— То самое, что проспорила, — Бондарев со смехом полетел на пол, атакованный сразу с четырёх точек — лягается не хуже лошадки. Он проворно забрался обратно, на этот раз нависнув над Нелли. Так близко, что их тела практически вжимались друг в друга. — Может тебя того, тихонько? Пока никто не слышит?
— Что ты там собрался тихонько? — нервно сглотнула Пылаева, не отрывая взгляда от его губ. — Озабоченный маньяк. Ты представляешь, как я орать буду?
— Да я имел в виду придушить, маленькая извращенка. Но твой вариант мне тоже нравится.
Вот сволочь.
— Мозгов у тебя. Как у носочка.
— Носочка? — несерьёзно хихикнул Бондарев. А затем хихикнул снова, попробовав обзывательство на вкус. — Реально сказала — носочка? Молодец. Скреативила.
— Ой, да иди ты, — из-под него, извернувшись, выскользнули,
— Ты куда? — грустно развалился на подушке Матвей. — Останься.
— Ага, уже бегу. Шиш тебе. Мавр своё дело сделал, — ножницы были убраны обратно под резинку штанов. — Мавр свободен. Нашествие безумных фанаток можно официально считать закрытым.
— Фанаток? Или ревнивых истеричек?
— Товарищ, это на что намёк? Прежде чем ответить, вспомни: при мне холодное оружие.
Да уж. С ней связываться рискнул бы точно не каждый. Боевая, непредсказуемая. Такая реально пырнет ненароком, на эмоциях, и сама же потом будет носить мандарины в больничку, рассыпаясь в неловкостях. Отношения с ней, как посиделки с сигаретой на пороховой бочке. Неосторожное движение и привет, большой «бабах». Зато какой яркий будет этот «бабах»… Возможно, он стоил нервов и потраченных сил. Возможно, она того стоила…
Об этом и о многом другом призадумался Бондарев, когда следующим утром наблюдал в столовой зрелище, которое не оставило бы равнодушным никого: как Нелли и Дина прыгали на обеденных столах, практически синхронно выполняя незамысловатые танцевальные движения и подпевали под играющую из настенных колонок песню.
Началось всё мирно: вернувшись ночью обратно в свою комнату Пылаева обнаружила, что соседка с Тимуром смотрит новый сезон молодёжного сериала с элементами городского фэнтези: подростки, всякая мифологическая лабуда, колдовство и, конечно же, многочисленные рокировки в отношениях главных героев. Сериал, который сама Пелька давно уже хотела досмотреть, но никак не доходили руки.
В общем, после недолгой беседы, звучащей как: " — О, круто. Тоже хотела. — Ну так ходь сюда, чё стоишь" женские кровати сдвинули вместе, образуя просторное ложе для домашнего мини-кинотеатра в виде ноутбука. Из закромов холодильника была выужена чья-то забытая упаковка баночного пива, а из заначки в чемодане Кудряшки несъеденные чипсы. Просмотр затянулся почти до рассвета, где все трое так и уснули вместе — за не поставленной на паузу серией.
Понятно, что за несколько часов никто не успел выспаться, так что на завтрак они стекались кляклыми вялыми субстанциями, однако по радио в какой-то момент заиграл саундтрек. Именно того самого сериала, вот судьба. Ну и пошло-поехало. Тихая подпевка переросла в громкое соло, ведь фанаты, истинные фанаты, а не подставные (камень в огород некоторых) знали наизусть не только слова, но и танцы из клипа под этот трек.
На несколько минут в столовой развернулось целое представление: народ хлопал в такт, подпевал, пританцовывал. Пока не пришла злая тетя Зоя, ответственная по кухне, и не устроила разбор полётов: мол, нашли где плясать, у вас для этого огромное здание, так нет, вы здесь удумали. «Кыш, брысь и фу» для надёжности сопроводили опасно свистящим в воздухе полотенчиком.
Заливающуюся смехом и уворачивающуюся от опасного снаряда Нелли поймал Матвей, опередив Кота, готового прийти на помощь. Прости, Гоша, ты отправлен в отставку.