Твоя измена. Право на отцовство
Шрифт:
Голова кружится. Сердце стрекочет. Ноги словно теряют опору. Я начинаю задыхаться и первой разрываю поцелуй.
– Наконец-то, – выдыхает Тимофей, еще раз быстро коснувшись моих губ своими. – Я все гадал, какие твои губы на вкус.
– Теперь узнал?
– Теперь я хочу узнать тебя еще ближе. Ты мне сразу понравилась… Я был в отношениях, пусть даже брак трещал по швам, но не в моих правилах гулять налево. Однако я не мог перестать думать о тебе.
За моей спиной слышно, как начинает тявкать собака родителей. Значит, они скоро выйдут.
–
Делаю шаг назад, Тимофей ловит мою левую руку за запястье, удерживая его сильными пальцами.
– А позднее? Я могу позвонить тебе позднее? Давай увидимся завтра? – предлагает напористо.
Его глаза горят, вид воодушевленный, решительный.
У меня чуть-чуть екает сердце. Из-за этого поцелуя я чувствую себя обманщицей, предательницей.
Впервые допускаю мысль о другом мужчине, кроме Славы.
Впервые поцеловалась с другим.
Это и пугает, и будоражит. С Тимофеем вообще все – другое.
– Да, только прежде, чем звонить, напиши мне смс. Я не сохранила твой номер. Перезвоню сама, как освобожусь.
– И на завтра? Все в силе?
Ох, какой… Была бы его воля, он бы меня и сейчас не отпустил, зацеловал, присвоил!
– Давай поговорим об этом вечером?
Лязгает калитка.
– Спасибо, что подвез. Хорошего дня.
***
За калиткой оказывается папа. Он немного нахмурен и настороженно смотрит в спину уходящему Тимофею, но потом расслабляется.
– Здравствуй, папа.
– Привет, доча.
– Чего ты такой хмурый?
– Услышал мужской голос и подумал, что за тобой Славик примчался, герой этот… – папа сплюнул в сторону. – Сразу настроение испортилось.
– Нет, это не Славик.
– А кто?
– Просто мой знакомый. Встретила в аэропорту, оказалось, что мы летели одним рейсом, только в разных классах. У меня отвалилась ручка на сумке, он предложил подвезти меня.
– Ясно, проходи в дом, а я возьму твои сумки. Мать уже заждалась, вся обревелась, – фыркает папа. – Жалко ей твой развалившийся брак. Уже все лекарства выпила, но до сих пор слезы.
– Мне тоже жалко, я так любила Славу, но теперь все кончено. Дороги назад нет. Ребенок от чужой женщины, к тому же он с ней спал, свекровь плетет интриги, а Слава иногда… Иногда просто как телок ведется на это, надоело! – выдохнула я. – Надеюсь, вы не станете уговаривать меня сохранить брак и пойти на мировую с лжецом и изменником?
Отец чуть-чуть закашливается и сообщает мне приглушенным голосом:
– Милана, ты же знаешь, мне твой муженек изначально не понравился, – заявляет он. – Смазливый слишком, приторный… Имечко, как у маменькиного сынка – Славик. Но ты же настояла на отношениях с ним, вдвоем с мамой на меня как насели… Так что скрепя сердце я дал согласие на ваш брак. Вот как все обернулось… – вздыхает. – Так что насчет меня не переживай. Я точно не буду ратовать за воссоединение с этим козлом, гуляющим налево! Да что ему вообще не хватало?! –
– Спасибо, папа! – обнимаю своего родителя. – Главное, чтобы и мама была такого же мнения, а то знаешь, как она реагировала, когда узнала о размолвке…
– Правильно, – снова поддакивает папа. – Наша мать всегда за сохранение семьи, сохранение ее от всякой ерунды, типа ссор по мелочам. Но тут дело идет о серьезном. Ребенок на стороне! Шутка, что ли?!
Мы уже входим в дом, мама хлопочет, судя по звукам, на кухне, но выходит меня встретить. Видно, что она плакала, глаза покрасневшие, припухшие…
Мое сердце сжимается, мне не хотелось бы, чтобы мама с папой за меня до слез переживали, но увы… Так вышло, мама! Так вышло… Больше терпеть и молчать я была не в силах.
– Вот ты и приехала, красавица моя! – обнимает крепко-крепко.
– Мать… – негромко просит папа. – Ты бы завязывала со слезами! Ну, сколько можно?
– Все-все, Миша! – вытирает мама полотенцем уголки глаз. – Я так и не планировала сырость разводить. Но позвонил этот… И я не сдержалась.
– Кто позвонил, мама? – спрашиваю я и на сердце холодеет.
– Славик твой! Кто же еще… Наговорил мне, ох…
Мама сильно бледнеет, хватается за сердце и медленно оседает на стул.
– Мама!
Первые сутки прошли в страхе и беготне по больнице вместе с помрачневшим отцом.
– Не первый раз у матери сердце шалит, – скупо сказал он.
– Почему вы молчали? – удивилась я. – Ничего не говорили!
– Проблемами грузить не хотели, сами бы справились потихоньку. Галя и насчет операции узнавала. Хотела планово, на очередь встать.
– Какая очередь, какая плановая операция? – от отчаяния я заломила руки.
Поговорив с врачом, мы пришли к выводу, что операцию стоит провести и, чем быстрее, тем лучше. Поэтому я, недолго думая, сняла все свои сбережения и накопления на черный день, отдав за операцию для мамы. Все, что угодно, лишь бы спасти родного человека.
В суете дней о Тимофее я совсем забыла, честно говоря, было не до него. У меня и на саму себя времени не было…
Только когда операцию провели успешно, и маму перевели в общую палату, я выдохнула спокойнее, расплакалась от облегчения. Нас пустили к ней повидаться немного. Я обняла маму, а она больше ахала и охала.
– Миша, ты совсем нашу девочку загонял! Уставшая такая… Вы хоть кушаете? – забеспокоилась она. – Милана, тебе надо кушать. За двоих. Все, прекращай бегать. Добегалась уже, одни глаза на лице! Хватит в больнице ошиваться, возвращайтесь домой, отдохните. Миша… – снова произнесла с укором.
– А что я? Милана сама упрямая. Если что-то придумала, с намеченного пути не сворачивает.
– Простите, – всхлипнула мама. – Не стоило мне так близко к сердцу принимать слова Славки этого…
– А что он тебе такого наговорил, мама? Только спокойно, без нервов, пожалуйста, – попросила я.