Ты больше не уйдешь!
Шрифт:
— Узнаете? — Полицейский развернул к Адаму лист бумаги с изображенным на нем наброском рисунка.
— Нет.
— Как же? Это драгоценный эскиз художника Поля Гогена. Вы вчера посещали его музей и не заметили?
Мы с Адамом переглянулись. Что, черт возьми, происходит?! Мне хотелось взять мороженое и размазать его по наглым мордам полицейских.
— Посещали. А эту карту я купил вон в той сувенирной лавке. — Адам указал рукой в окно, отсюда ее отлично видно. — Так что все вопросы к мужчине, который
— Хорошо. — Полицейский аккуратно положил эскиз в полиэтиленовый пакет для улик и туда же впихнул карту. — Пройдемте с нами и зададим несколько вопросов продавцу.
Едва Адам поднялся, я подорвалась вместе с ним. Не останусь тут. Мало ли что произойдет по дороге. А что-то должно произойти! Назар не шутки шутит. Он последняя сволочь.
Но я свое дело сделала, и теперь у меня развязаны руки.
Полицейские окинули меня равнодушными взглядами. А зря. Пусть даже не смеют обвинять ни в чем Адама. Я им глотки разгрызу!
Вчетвером мы вышли на улицу. Я с Адамом впереди, мужчины по бокам, точно конвоиры.
Он улыбался мне, но я не могла сложить губы в улыбку. Меня трясло, лихорадило. Продавец в лавке сейчас наверняка начнет отнекиваться, что нас не видел, никакую карту нам не продавал. И вообще — таких карт у него в магазинчике никогда не было.
Назар же своровал эскиз из музея! Залепил его в карту, дал продавцу на лапу, мне объяснил поручение. А потом дал как-то наводку в местные органы, что, мол, Адам его выкрал.
Филигранный план. Зачем-то ему нужно, чтобы Адама задержали на Таити. Или, чего хуже, упекли за решетку. Вспомнились Нидерланды, когда мы вдвоем в разных камерах провели сутки. После чего нас выпустили. Тогда он явно имел связи в правоохранительных органах. А тут? У него есть влияние?
Назар почему-то выбрал именно Французскую Полинезию. Может, здесь Адам беззащитен? Не может же у него быть в каждой стране свой человек и связи.
Туристы вышли из лавки, когда в нее втиснулись полицейские. За прилавком не оказалось мужчины, который продал нам карту. Вместо него стояла миловидная женщина в цветастой блузе.
— Вам что-то подсказать?
— Значит, мужчина продал? — Полицейский перевел строгий взгляд на Адама, который чуть не лопался со смеху.
— Хорошо сработано. — Он поднял большой палец вверх. А у продавщицы спросил: — У вас есть сменщик? Мужчина с короткой стрижкой и седоватой бородой?
— Нет. — Женщина покачала головой, вылупив глаза. — Мы с сестрой сменяем друг друга.
— Пройдемте.
Полицейский взял Адама под локоть и вывел из лавки. Я поспешила следом.
— Значит, в этой лавке вы купили карту? Странно. Продавца такого нет, похожие карты не продаются. Нехорошо лгать, мистер. Покажите ваши документы.
Это полное издевательство! Просто цирк с конями! Я вклинилась между
— Послушайте, это я попросила его купить карту. Она мне понравилась. И я не знала, что в ней что-то спрятано. Наверно, тот мужчина из лавки сам и своровал эскиз, но потом испугался и решил его…
Мой английский оставлял желать лучшего. На нервах забыла перевод слова “сбагрить”. То есть сбыть или… Черт. Все мысли врассыпную.
— Малышка, не надо, — прошептал Адам, и я почувствовала жар его ладони на своем плече.
— Мисс, не стоит выгораживать вашего бойфренда. Он вчера с вами был в музее, разведал обстановку, а ночью пришел и своровал эскиз.
— Это наглая ложь! Я могу доказать, что всю ночь была с ним в номере!
— Вы всю ночь не спали? Он спокойно мог встать, когда вы уснули, добраться до музея и быстро вернуться.
Адам меня уже силой отставил в сторону. От бурлящей злости я вот-вот взорвусь. Полицейские тоже подкуплены! Что им ни скажешь, они будут гнуть свою линию!
Что же делать, что?
— Подождите. — Адам поднял руку. — Я сейчас сделаю один звонок и потом покажу документы. Это буквально минута. Могу говорить при вас.
— Никаких звонков. — Полицейский кивнул своему коллеге, и тот достал наручники. — Поедем в участок.
Сердце рухнуло в пятки. У Адама сползла улыбка. Он насторожился — это плохой знак. Но не сопротивлялся, позволил себя заковать в наручники.
— Малышка, не волнуйся. Я ненадолго.
Как тут не волноваться? Как? Неужели можно спокойно смотреть, как его ведут к полицейской машине, будто он опасный преступник?!
По щекам потекли слезы. В горле звенел крик, но я держала челюсти плотно сомкнутыми. Внутренности сворачивались в тугие узлы. Солнце жгло ядом. Невыносимо. Я так не могу.
Туристы проходили мимо, словно тени. Я до последнего стояла на месте не двигаясь, пока полицейская машина не скрылась за углом. Ноги сами понесли меня в гостиницу. Я бежала так быстро, словно за мной гнались волки.
Где этот Назар? Где его номер? Я его сейчас… просто голыми руками прибью. Ярости у меня хватит. Она придает нечеловеческие силы.
За стойкой ресепшена стояла миленькая девушка. На первый взгляд. Долго не хотела признаваться, в каком номере остановился Назар. Но когда я уже была готова перелезть через стойку и начать ее трясти за шиворот, она наконец сказала.
— Он еще утром съехал, успокойтесь, мисс.
Нет в мире таких цензурных и матерных слов, которыми можно его назвать. Мерзавец — слишком мягко. Урод, мразь — слишком ласково. Скотина — обижать животных.
На взводе я вернулась в свой номер. И едва закрыла дверь, из меня словно все силы выкачали. Я упала на кровать и зарылась лицом в подушку, которая быстро пропиталась моими слезами.