Ты будешь моей

Майер Кристина

Бывшая домработница Алмазова несколько раз выходила из дома за продуктами, а хозяева оставались сидеть за высоким забором. Я никак не мог сообразить, что происходит? Решили тоже устроить медовый месяц? Подобные мысли вызывали ярость.

Понятно, что с прислугой я не собирался обсуждать Левиных, я еще на свадьбе понял, что этот замороженный окунь по углам утюжит Аленку. Вид, правда, девка имела не очень довольный, видно плохо утюжил.

Устав ждать новостей, я попросил знакомого, в прошлом домушника, помочь мне проникнуть в дом. Он пошел дальше, подобрал мне отмычки от замков. Отключить видеонаблюдение

проблем не составило. Специалистов у нас целая контора. В доме сегодня дежурило лишь два охранника, двое других уехали со Степаном. Мои ребята устроили небольшую аварию возле ворот и подняли много шума.

Тяжелее было проникнуть незамеченным через сад в дом. Я еще в прошлый свой визит изучил тут входы и выходы, но мой рост и телосложение слишком бросались в глаза. С интерьером не сольешься даже в ночное время суток, а сейчас утро.

Услышав, что девушки в кухне выясняют отношения, я не стал слушать, поднялся наверх. Решил дождаться хозяйку дома в ее спальне. Что лгать, я был бы не против осквернить брачное ложе, но что-то мне подсказывало, лучше не раскатывать губу. А тут еще малец проснулся, понял, что мамы нет, сморщил пухлое личико, поджал губы, приготовился огласить весь дом своим ревом.

— Послушай, пацан, так не пойдет, — полез я в кроватку и взял ребенка на руки. — Давай не будет раньше времени сообщать о моем визите. Твоя мама и так не обрадуется, поэтому не сдавай меня, не реви. — никогда не держал младенцев, оказывается они практически ничего не весят. — Знаешь, что такое мужская солидарность? Нет? Жаль, — малыш округлил свои большие голубые глаза, как у мамы и агукнул. — Вот и договорились. Я знал, что ты меня поймешь, — парнишка мне активно что-то отвечал. Он засунул кулачок в рот, обслюнявил и меня и себя. — Я рад, что мы нашли с тобой общий язык. — взял салфетку с пеленального стола и утер ему слюни. В этот момент в спальню ворвалась Мила. Я ее шаги слышал, поэтому не удивился, чего нельзя сказать о девушке.

— Привет. Дверь закрой и не ори, — спокойно предупредил Милу, держа на руках малыша, поднялся с кровати.

— Я сейчас охрану позову! Ты зачем ребенка из кроватки достал? — зло и громко прошипела она.

— Тебе рот поцелуем закрыть? Или пойдем и сразу во всем сознаемся твоему окуню?

— Как ты в дом попал? — подошла она и забрала ребенка у меня из рук. Я заметил, что она волосами прикрывает лицо.

— Пришлось попотеть, — равнодушно произнес, а сам сделал к ней шаг и схватил за плечо. С ребенком на руках Мила не стала вырываться. Убрал волосы в сторону, она пыталась отвести лицо, но я увидел все, что хотел. Веселье мигом пропало.

— Уберите руки, — я заметил, что она вновь перешла на вы. Решила отгородиться. Хрен! Я боялся коснуться лица, причинить дополнительную боль. На коже были свежие синяки, вновь рассеченная губа опухла. Я знал, что он гондон, но не думал, что до такой степени! Я недооценил в прошлый раз серьезность ситуации.

— Это происходит регулярно? — в голосе клокотала ярость, малец испугался и заплакал. Мила принялась его успокаивать.

— Какое вам дело! — возмутилась она, вырывалась из захвата и отошла.

— Ты думаешь, я тебя после этого здесь оставлю?!

Глава 9

Мила

— Ты

думаешь, я тебя после этого здесь оставлю?! — я этого мужика, второй раз в жизни вижу, а он ведет себя… понять не могу, как он себя ведет. Это что за заявление?

Мне было стыдно, что Емельянов видит мое лицо. Я же не знала, что к нам сегодня «гости» нагрянут, не подготовилась. Не любила показывать следы побоев. Появлялось ощущение, что меня осуждают, обсуждают и выставляют виноватой. Я понимала, что это неправильная позиция, но ничего не могла с собой поделать. Хотя, видеть жалость мне тоже было неприятно. По спокойному выражению лица Емельянова я ничего понять не смогла, поэтому ринулась в бой. Каким-то шестым чувством осознавала, от него не исходит опасность. Не уверена, что интуиция не даст сбоев, но сейчас мне казалось, она меня не подводит.

— А я могу по этому поводу высказать свое мнение? — я спрашивала несерьезно, это был чистой воды стеб.

— Можешь, если оно совпадает с моим, — не растерялся Максим.

— Послушайте, я благодарна вам за участие, но решать свои проблемы я буду без посторонней помощи. — еще неизвестно, чем мне эта помощь аукнется, но вслух я этого не сказала.

— Я вижу, как ты их решаешь! — повысил он голос. — И не говори мне, что муж бьет тебя с твоего согласия! Почему до сих пор никто не вмешался? Чем дольше ты будешь терпеть и молчать, тем больше он уверует в свою безнаказанность! А если завтра он забьет тебя до смерти? Или по его вине ты окажешься в инвалидном кресле? — он был во всем прав. Мне жутко было думать, что такое возможно. С каждым днем Степа все больше расходился.

— Если я с вами соглашусь, вы уйдете? — устало произнесла я. Марк начинал капризничать, его стоило покормить.

— Людмила, я без тебя не уйду. Собирай вещи и на выход, — так уверенно мужчина говорил, что я опешила.

— Вы в своем уме? Куда я пойду? — объяснять ему, что у меня могут забрать сына, не видела смысла.

— Ведь ты не думаешь, что я под мостом живу? Поверь, я не бомж из трущоб, — усмехнулся Емельянов. Его лицо преобразилось, если бы не ужасная борода, он был бы очень привлекательным мужчиной. Хотя и сейчас вполне хорош, просто я не люблю растительность на лице.

— Я о вас вообще не думаю.

— Это мы скоро исправим. — сделал он шаг ко мне и попытался забрать Марка.

— Не смейте трогать ребенка! — испуганно вскрикнула я.

— Он капризничает, а у тебя не получается его успокоить.

— Марк хочет есть.

— Так накорми, ты мать или нет? — наглости еще хватает мне замечание делать.

— Он на грудном вскармливание, — по слогам проговорила я. Веду себя, как вредная старуха, просто Емельянов будит во мне все самое «прекрасное».

— Что молоко не набежало? — после его слов почувствовала себя какой-то коровой. Так и хотелось ответить, что доильный аппарат в сарае остался.

— Больше вы ни в чем не видите проблемы? — воззрилась я недовольно на Емельянова, а он продолжал удивленно смотреть на меня. — Я не могу кормить ребенка в вашем присутствии.

— Не понимаю в чем проблема?

— Вы издеваетесь?

— И не думал. Садись ко мне спиной и корми, я не собираюсь на тебя пялиться. Думаешь, я сиськи никогда не видел.